А Сизинния как поживает? спросил я, пытаясь изобразить улыбку.
Уже на третьем месяце, гспадин-авокат, если родится мальчик, мы его назовем Себастьян.
Что же, раз так точно будет мальчик! пошутил я. Дзено, послушай меня внимательно, дело в том, что я хочу тебя попросить о весьма деликатной услуге. Мне это нужно для одного дела, которое я сейчас веду
Дзеноби придвинулся ко мне поближе, чтобы я мог говорить тихо.
Речь идет о некоем Боборе Солинасе, его убили три месяца назад в Истиритте
Дзеноби кивнул:
Я что-то слышал об этом
Так вот, услуга, о которой я хочу тебя попросить, заключается в следующем: я должен знать, где он был в тот день, когда его убили, то есть четвертого сентября. Пройдись по кабачкам, потому что ходят слухи, что этот Солинас любил опрокинуть стаканчик-другой в компании. И быть может, в тот самый день он выпил лишнего Соображаешь, о чем я?
Будьте спокойненьки, гспадин-авокат, все узнаю, пусть даже его самого придется из могилы поднять, чтобы допросить, где был. Я уж порасспрошу обо всем, что только можно знать об этом Солинасе Не волнуйтесь и отдохните-ка, потому как сегодня утром я, конечно, извиняюсь у вас такой вид, будто вы самого нечистого повстречали.
Ступай, Дзено, и поскорее возвращайся с новостями, и спасибо за все
Дзеноби обиженно надулся.
Мне-то, гспадин-авокат, от вас никакого «спасибо» не надобно, и слышать его не хочу. Вы только прикажите
День быстро поглотила стремительно спустившаяся ночь. Я посмотрел на карманные часы: еще не было пяти, однако настенные часы в коридоре были другого мнения. Они тоже всегда спешили.
Раймонда вошла ко мне в кабинет, чтобы зажечь лампы.
Там эта пришла, сказала она, как только по комнате разлился бледный свет. Игра света и тени, совсем как на картинах Ла Тура.
Я поднял голову, оторвавшись от бумаг, и понял, что до сих пор читал и писал почти в полной темноте.
И что я на это должен ответить? Пригласите ее сюда!
Франческина Паттузи вошла и сокрушенно взглянула на меня, как человек, с достоинством ожидающий приговора.
Садитесь, садитесь, весело обратился я к ней. Я поговорил с адвокатом Маронжу
Глаза женщины лихорадочно заблестели.
Он мне сказал, что не станет возражать. Сейчас мы подпишем документы, и ваш племянник станет моим подзащитным.
Лицо женщины расплылось в улыбке, она спросила только:
Где я должна подписать?
Я уже подготовил тут один документик, где-то он у меня был, где-то здесь Садитесь, пожалуйста, сказал ей я, стараясь разобраться в царящем на моем столе беспорядке. Молодой человек еще несовершеннолетний, а вы его официальный опекун, продолжил я, занимая посетительницу беседой.
Все это время женщина, которая присела на краешек стула и замерла в своей обычной позе, только кивала в ответ, неотрывно следя за каждым моим движением.
Наконец нужный листок бумаги был извлечен на свет божий.
Вот здесь распишитесь, и поразборчивее, сказал я Паттузи, указывая пальцем на место, где ей следовало поставить подпись.
Франческина Паттузи подписала. Ей пришлось всем телом тянуться к письменному столу, но она так и не встала со стула. Получилась довольно корявая, но все же разборчивая роспись. Раздельно крупными буквами она вывела: Паттузи Франческа Эмилия.
У меня хорошие новости! вновь заговорил я, убирая подписанный документ в соответствующую папку. Мы попытаемся использовать его психическое заболевание.
Улыбка на губах женщины потухла.
Это будет даже больше, чем просто попытка, убежденно продолжил я, заметив в ее глазах разочарование. Я переговорил с профессором Пулигедду, он согласен взяться за наше дело.
Руки Франческины Паттузи принялись комкать на коленях невидимый платок.
О непричастности не может быть и речи! резко заявил я. У вашего племянника в кармане нашли часы Солинаса. Филиппо отделается всего лишь лечением в психиатрической больнице. Или вы хотите, чтобы его отправили на виселицу?! Я сгустил краски. Терпения у меня оставалось все меньше.
Франческина Паттузи сдерживала рыдания.
Нет, только и ответила мне она.
Нет? эхом отозвался я, словно переспрашивая ее.
Нет! откашлявшись, четко ответила она. Лучше в могиле, чем в сумасшедшем доме!
Да вы хоть понимаете, о чем идет речь! заорал я. Вы понимаете, что вы такое говорите? Оправдательный приговор уже почти у нас в руках!
Франческина Паттузи продолжала качать головой.
Поймите, так мы ничего не решим. Немного успокоившись, я снова попробовал убедить ее. Надо работать с теми фактами, которые имеются. Я хорошо изучил дело, здесь нет иного выбора: только таким путем вашего племянника можно спасти от
А что за жизнь мы ему готовим, гспадин-авокат? Чтобы о нем все судачить начали, потому что он спятимши? Чтобы мальчишки ему вслед насмехались?