Так вы все знали! Я произнес эти слова вслух и в тот же момент сам все понял. Вы знали! С ним уже так бывало?
Женщина облизнула пересохшие губы.
Нет-нет, не так только и ответила мне она.
Что значит не так?
Ну, не так сильно вы бы знали, гспадин-авокат, чего только мы с ним натерпелись! Мы ему сказали, что его не взяли в армию из-за легочной недостаточности, но дело было в другом
И что дальше?
Ну, в общем, он был таким с детства! В какой-то миг сам не свой делался. А вообще-то он был ласковый, нежный, как девочка. А потом как-то раз сцепился с одноклассником. Ему-то годков семь-восемь всего было. Слава Господу нашему и Деве Марии, удалось нам их разнять, то есть того парнишку у Филиппо просто из рук вырвали! Тот, другой-то, был побольше, поздоровее Филиппо. Простой был парнишка, крепенький, привыкший к деревенской жизни. А у Филиппо в чем только душа держалась И все же вон как вышло. Пришлось нам тогда его из школы забрать, потому как покоя ему с тех пор там не было. А он все об оружии и солдатиках говорил, один у него свет в окошке Ведь он не всегда у нас такой, он порой тихий совсем, и отвечает складно. Тогда кажется, что он смирнее смирного, и подумаешь тогда, будто он Кто же его знает. А то бывает, молчит целыми днями, иногда даже недели целые молчит, и никак его не разговорить. Горе наше горькое! Что вам еще сказать Сами знаете, что люди подумать могут
Я тряхнул головой, чтобы избавиться от изумленного выражения, не сходившего с моего лица все время, пока говорила женщина.
И что теперь вы собираетесь делать? спросил я, проведя рукой по глазам.
Вытащите его из
тюрьмы, гспадин-авокат, а не то он там совсем погибнет А уж потом я обо всем позабочусь. Я или же братья его.
Вы позаботитесь обо всем? Так же, как вы это сделали три месяца назад в Истиритте? Вопрос остался без ответа. Теперь она совсем не размыкала губ. Я был вне себя. И вы, зная все это, пытались передать ему в тюрьму нож?
Со мною такого раньше не приключалось, это я по рассеянности Ох, гспадин-авокат Филиппо-то с ножиком не станет баловаться Ведь в чем все дело: у него эта блажь об армии да о солдатах так и не проходит, но он думать-то думает, но ничего потом не делает. А иначе нешто он бы этого Солинаса не заколол, что ли?
Раз вы так уверены! В любом случае это большой риск
Я же знаю его!! Как моя сестра умирала, я ей поклялась в сумасшедший дом Филиппо не попадет!
А если, гипотетически рассуждая, он бы напал и на вас?
На меня? На меня бы он нипочем не напал, гспадин-авокат! Гипопотамически мне он ничегошеньки не сделает!
Господи боже ты мой, как вы беретесь утверждать подобное? Вы не можете взять на себя такую ответственность! Вероятно, его сумеют вылечить
Я поклялась сестре
Франческина высказалась очень ясно: это стало бы пятном на репутации всей семьи, словно как клеймо на лбу: Паттузи умалишенные. Все без исключения, даже здоровые братья, Элиас и Руджеро, которые имели право на нормальную жизнь, которым нечего было стыдиться. Ведь болезнь нельзя выставлять напоказ, ее надо скрывать, прятать в доме. А как же Клоринда, младшая сестра Франческины? Какого мужа она нашла бы себе, узнай люди о том, что у нее в семье есть сумасшедшие? Вот как обстоят дела, не так-то просто выдержать людские взгляды! Франческина Паттузи сказала, что мне легко рассуждать, что у меня, слава богу, таких напастей не было. Мне, слава тебе господи, нечего стыдиться.
И к тому же она ведь поклялась сестре. Франческина Паттузи дала сестре клятву
А теперь она ушла, просто вышла из кабинета, даже не дослушав меня до конца. Видите ли, в Нуоро найдутся другие адвокаты!
Я был в ярости.
Тогда я решил выйти из кабинета. На миг я остановился в коридоре, в нерешительности: подняться по лестнице наверх или спуститься на кухню. Я выбрал кухню.
И совершил роковую ошибку.
Я молча вошел на кухню. Затем принялся рыться в буфете в поисках стакана, чтобы как-то оправдать мое появление.
Моя мать даже не подняла глаз от рубашки, которую штопала. Ей не обязательно видеть меня, чтобы почувствовать, что в воздухе пахнет грозой.
Все шло хорошо, пока в комнате не повисло тягостное молчание.
Все шло хорошо, пока Раймонда не решилась прервать это молчание.
И тоже совершила роковую ошибку.
Это прислали сегодня, сказала она и, по-прежнему не поднимая головы, протянула мне конверт. Рука с конвертом неуверенно застыла в воздухе, как будто не было доподлинно известно, где именно я стою.
Я подождал несколько секунд, а рука Раймонды все так же висела в пустоте. Внутри меня все кричало: ты должен успокоиться.
Потом я выхватил у матери конверт, все еще пытаясь сдерживать раздражение. В самом деле, какое отношение имела мать к моим профессиональным проблемам? Если бы я смог обуздать скверный норов, доставшийся мне от природы, я был бы намного счастливее в жизни. Но ведь она тоже знала, какой у меня характер, она знала, что меня лучше оставить в покое А она делала все наоборот! Ведь знала же, что в такие моменты мне бывает достаточно сущего пустяка, чтобы взорваться! В общем, в конце концов я выхватил у нее из рук письмо. Затем сразу же в этом раскаялся и попытался взять себя в руки. Я выдержал сражение с конвертом, который не желал открываться. Наконец я извлек из него карточку.