Он прищуривает один глаз, а я принимаюсь снимать с него куртку. Алекс не препятствует, лишь наблюдает и послушно поддаётся моим аккуратным манипуляциям.
Теперь в ванную, веду его за собой.
Что, и там будешь раздевать? слышу за спиной короткий смешок.
Если ты не против, отвечаю серьёзно и сжимаю его ладонь.
Алекс молчит пару секунд, прежде чем так же серьёзно ответить:
Не против.
В ванной достаю из деревянного комода чистое полотенце и кладу сверху под внимательным взглядом Алекса.
Руки вверх, улыбаюсь, потянув края его футболки.
Он медленно поднимает руки и где-то на середине начинает дышать чаще из-за боли, шумно втягивая носом воздух. Я осторожно стягиваю футболку. В глаза бросаются красные гематомы с вкраплениями фиолетового, которыми усыпана кожа. Маленькие пятнашки и побольше, размером с мужской кулак или даже два. Завтра они наберут цвет, сделаются лиловыми с синим, похожими на космос в миниатюре.
Алекс тоже опускает глаза, следя за тем, как я легонько обвожу дрожащими пальцами контур самой большой гематомы в области рёбер с левой стороны.
Ерунда, хрипло говорит он, успокаивая меня. Всё нормально, Пикассо.
Прикрыв глаза, киваю и утыкаюсь носом куда-то ему в шею. Вдыхаю аромат одеколона, смешавшегося с запахом мокрой земли, пота и крови. Алекс убаюкивает меня тихим шипением, гладит по спине и целует, куда дотягивается.
Так, ладно, беру себя в руки и отстраняюсь. Включаю душ, чтобы нагрелась вода. Я помогу тебе помыться. Будешь держаться за меня, чтобы... чтобы...
Почему-то у меня не выходит объяснить, зачем я нужна в душе. Алекс наверняка смог бы помыться и сам. Но мне было ужасно страшно, что ему станет плохо. Или из-за усталости он что-нибудь уронит, и ему придётся нагнуться, а это больно и...
Хорошо, Алекс касается губами
моих губ. Спасибо.
Он расстёгивает ремень, и дальше я вновь беру инициативу, снимая с него джинсы и боксеры, избавляя от необходимости наклоняться. С себя снимаю водолазку и джинсы, оставаясь в нижнем белье.
Повезло, что у меня просторная душевая зона, а не кабина или ванна, иначе задача бы усложнилась. Алекс первым ступает под горячие струи воды, я захожу следом и задвигаю стекло. Кружево лифчика моментально прилипает к телу, как и волосы к шее.
Поворачивайся, майор, прошу я, взяв с полочки гель для душа. Выдавливаю немного на ладонь розовой перламутровой жидкости, пахнущей вишней, и тут же переношу её на плечи Алекса. Не щиплет?
Нет, отзывается он, подставляя лицо воде, будто приводя себя в чувства. Затем отступает на шаг, чтобы гель не смывался сразу. Я так и не рассказал, что представлял, Пикассо. Как ты стоишь на коленях в моих фантазиях.
Я переползаю ладонями с его плеч на грудь. Прижимаюсь щекой к спине, продолжая ласкать изувеченное напряжённое тело.
Расскажи, прошу я, на миг сплетая наши пальцы.
Поднимаю его руку к губам и осыпаю поцелуями каждую выпирающую косточку. Алекс выдыхает, оборачивается через плечо, ловя мой взгляд. Я улыбаюсь, поцеловав напоследок запястный бугорок.
Отпускаю его руку и снова выдавливаю гель, продолжая бережно распределять его по телу Алекса. Намыливаю каждый палец его рук от мизинца до большого и опять поднимаюсь к предплечьям. Хочу обласкать каждый сантиметр его тела.
Я представлял, как ты встаёшь на колени перед ёлкой, распаковывая подарок от меня, Алекс накрывает мою левую руку своей, проводит ей линию от живота до груди и слегка прижимает к рёбрам. В ладонь мне бьётся сердце. Представлял тебя на коленях во время игры с собакой, как ты чешешь ей пузо. Ты же хотела добермана?
Хотела, шепчу ему в спину.
Представлял тебя на коленях, завязывающей шнурки нашему ребёнку. И в саду нашего дома. Возишься там, что-то пересаживаешь из горшка в горшок.
Алекс, я же терпеть не могу землю! смеюсь, запрокинув голову. Как вспомню свои каменные розы, так тошно.
Так, не сейчас, Пикассо, без намёка на улыбку отвечает он и ещё крепче прижимает мою ладонь к рёбрам. В старости. Может, тебе захочется теплицу или что-то такое? Я бы тебе сам построил.
Встаю на цыпочки, тянусь губами к его щетинистой щеке, целую краешек уха и шею сзади, наслаждаясь ароматом вишни.
Я тебя люблю, майор, говорю ему, а в носу чешется из-за накатывающих сентиментальных слёз. Очень-очень.
Очень-очень? уточняет Алекс с улыбкой, слегка развернувшись ко мне.
Так сильно, что словами не объяснить. Могу только показать, хитро улыбнувшись, опускаюсь перед ним на колени, держась за его ноги. Холодная каменная плитка остужает разгоряченную кожу. А такой ты меня представлял?
Алекс набирает в грудь воздух и возводит глаза к потолку. Кончик губ ползёт вверх в однобокой улыбке.
Это я представлял чаще, чем ёлку или собаку, Пикассо. Твою мать, гораздо чаще.
Хочешь? тихо спрашиваю, поцеловав его колено.
Алекс издаёт грудной рычащий звук, затем вдруг тоже опускается на плитку. Я охаю, ловя его под руки.
Ты что, зачем?
Он обхватывает моё лицо ладонями и по очереди целует обе щёки, не обращая внимания на протесты.
Хочу, Марго. Я хочу тебя по-всякому и так, он взглядом показывает на мои коленки, тоже. Но сегодня хочу иначе.