Да, давай. Ты права, Алекс подбородком указывает мне на место рядом с водителем. Всё равно вернёмся сюда.
Удобно устраиваюсь в кресле и пристёгиваюсь, наблюдая за Сваровским из-за завесы волос. Он держится невозмутимо, я бы даже сказала профессионально. В карих глазах ни намёка на неловкость. Интересно, ему часто приходится изображать холодное равнодушие? Думаю, на работе постоянно.
Куда едем? спрашиваю, когда Алекс выруливает на оживлённую трассу.
На «Гидрострой», он смотрит в боковое зеркало, перестраиваясь в левый ряд. С пробками минут за сорок доберёмся. Хочешь, по пути остановимся, возьмём перекусить? Голодная?
Не-а. Наелась по горло на свидании с Андрюшей.
Алекс прищуривает один глаз, на губах появляется улыбка.
Точно, забыл, что у вас встреча сегодня. И как прошло?
Прекрасно. Поделили нажитое барахло и определились с долей, которую я должна выплатить этому ишаку покарябанному.
Хохотнув, Алекс бросает на меня быстрый взгляд и вновь смотрит на дорогу.
Много должна?
Полтора миллиона, цыкаю с досадой. Хотя, если по-честному, то Андрей тысяч восемьсот вложил в ипотеку. А потом вылетел с работы, как пробка.
Я закидываю ногу на ногу. Шоколадная кожа платья приятно хрустит, чуть поднимается, открывая бедро. Алекс скашивает глаза. Всего на мгновение, но мне хватает, чтобы понять: ему нравится.
Ладно, разберёмся, он протягивает мне кулак, и на этот раз я стукаюсь с ним.
Алекс включает магнитолу, очевидно, пытаясь избежать неловкой паузы. Я не возражаю, всё равно не придумала, как начать разговор. А, может, оно и не надо?
Играет разная музыка: от Queen до Ёлки. И, когда мы уже заезжаем в микрорайон Гидростроителей, словно в насмешку раздаются томные фортепианные аккорды песни Скриптонита «Приезжай». Твою мать, эта песня звучит, как издёвка. Как вызов. Как провокация, к которой я не готовилась.
Скриптонит, как и извинительный кофе, становится традицией, только не очень хорошей. Под «Ламбаду» я творила глупости в клубе. «Эту любовь» спела пьяной Алексу. А под «Приезжай» мне очень хочется, чтобы Алекс... Блядь, чтобы он отвёл меня за гаражи.
«Я помню дни, где тобой дорожил. Где брал за руку, просто вёл тебя за гаражи. Казалось, что ты ворожишь», низким голосом с хрипотцой затягивает Скриптонит, и до меня доходит, что я слишком часто дышу.
Украдкой смотрю на Алекса и вдруг встречаюсь с тёмным пристальным взглядом, пробирающим до мурашек. Кажется, Алекс тоже медленно теряет контроль. Задержавшись глазами на моей груди, подчёркнутой вырезом платья, он возвращает взгляд на дорогу. Сжимает руль до хруста обшивки. Я сильнее распахиваю полушубок. В салоне становится нестерпимо душно. Или это?..
Алекс останавливает машину в тихом тупике, огороженном одноэтажными хозяйственными постройками. Одинокий фонарь освещает пятачок земли, не дотягиваясь до Ауди. Алекс выключает музыку на словах «когда захочешь прям громко кричать» и сухо бросает, не посмотрев на меня:
Дальше пешком.
Вылезает из машины, прихватив мою пачку сигарет, и закуривает.
Пропустив воздух сквозь зубы, тянусь к ремню безопасности, чтобы выбраться, но тот почему-то не поддаётся. Зараза.
Заклинило, жалуюсь робко, глянув на Алекса.
Сильнее надави. Ничего там заклинить не может.
Но заклинило.
Да блядь, Марго.
Алекс ныряет в салон, поставив одно колено на водительское кресло, и раздражённо нажимает свободной от сигареты рукой на кнопку замка, пытаясь высвободить металлический язычок ремня безопасности. Но ничего не происходит. Алекс злится, обдавая моё оголённое плечо и щёки горячим дыханием. Дёргает ремень, но тот, кажется, намертво заел, плотнее натянувшись на моей груди, привлекательно очертив её.
Между ногами сжимается пружина возбуждения. Я пристёгнута ремнём, не могу сбежать, и Алекс так близко.
Алекс перестаёт бороться с ремнём и поднимает на меня тёмные глаза. Я сглатываю слюну, наблюдая, как он следит за комком, прокатившимся у меня по горлу. Как он опускает взгляд ниже, на мою вздымающуюся под ремнём грудь. От его взгляда дышу ещё чаще, глубже, и в тишине это слишком слышно.
Алекс вдруг однобоко улыбается. Нагло, самоуверенно, но в глазах по-прежнему холодная строгость.
Трахаться хочешь или меня? задаёт тот же вопрос, что и прошлой ночью.
Однако у меня ответ изменился.
Я хочу остаться с тобой. Насовсем. Навсегда, хрипло шепчу, продолжая хватать воздух, как задыхающаяся рыба.
Такой наивный бред, произнесённый в порыве. Наверное, его можно было принять за фальшивую игру, если бы я не говорила серьёзно. «Навсегда» прозвучало нелепо. Но мне так хотелось ему это сказать. Казалось, это слово больше всего подходит, чтобы выразить чувства. И Алекс хватается за него, выворачивая смысл наизнанку.
Навсегда это очень долго, Пикассо, ухмыляется он, приближаясь губами к моим. Белову ты тоже обещала «навсегда»?
Я... я...
Чш-ш, он легонько целует меня в уголок губ. Любила, да, знаю. И в чём разница, Марго? Он. Я. Тебе разве важно?
Я вытягиваюсь, чтобы сорвать у него поцелуй, но Алекс отстраняется, выбросив сигарету. Резким движением перехватывает ремень безопасности с двух сторон и прижимает меня им к сидению. Сам нависает надо мной приговором.