Знаю, твёрдо говорит он. Но не думаю, что ты захочешь смотреть видео с места аварии.
А ты смотрел?
Смотрел. Другое, не то, что показывали вам тогда.
А какое? в голове глухо отдаётся бешеный пульс. Откуда ты...
Пикассо, вздыхает Алекс устало и как-то грустно. Давай обсудим это вечером, идёт? Сейчас я хочу, чтобы ты съездила домой к родителям и прошерстила Димину комнату. Личные вещи, комп, всё, что можешь. Если найдёшь что-нибудь, что покажется тебе странным, отправляй мне, поняла? Чуйка у меня, что этот разговор связан с аварией.
Чуйка, твою мать. Ну, если чуйка, то это пиздец как важно.
Ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Рыться в вещах Димы? Это что-то запредельное. Его комната сейчас неприкосновенная святыня, алтарь разбившихся родительских сердец и мой персональный кошмар. Войти туда спустя четыре года? Не уверена, что справлюсь.
«Малая, ну чего ты сырость разводишь? Держи себя достойно», упрекнул голос брата.
Что ж. Держать себя достойно я научилась прекрасно.
Глава 9. Зять ***** взять
Алекс проводил меня до машины, удостоверился, что я в адеквате, и пообещал встретиться вечером. Из головы никак не шла видеозапись, на которой Дима с кем-то ругался. Ну, с кем же?
Смотрю на телефон и вычисляю. Первой на ум приходит Марина, девушка Димы. Недолго думая, набираю давно забытый номер, затерявшийся в недрах телефонной книги.
Алло? раздаётся на том конце неуверенным голосом.
Марин, привет. Это Марго.
Кто?
Марго, сестра Димы Глинского. Помнишь такого?
Она молчит пару секунд, шмыгает носом. Наконец, выдаёт:
А-а. Привет. Что-то случилось?
Слушай, ты дома сейчас? Если подъеду, сможешь спуститься на пару минут?
На заднем плане кто-то пронзительно кричит, затем что-то звонко бьётся.
А зачем?
Блядь, сколько вопросов. Маринка всегда тормозила, Дима даже ласкова звал её «птичка», мол, мозгов с гулькин нос. Однако сейчас это раздражало особенно.
Выйдешь узнаешь, отрезаю. Буду через полчаса, я тут недалеко.
Отключаюсь и кидаю мобильник на пассажирское сидение, выруливая с парковки. Мне почему-то подумалось, что с глазу на глаз Марина не сможет соврать. То есть, если и было что-то в тот вечер, я обязательно узнаю, интуитивно почувствую.
Заезжаю в знакомый двор старого фонда. Невысокие пятиэтажки стоят буквой «П», прямо в центре детская площадка с «паутинкой», облезлой ракетой без горки и невысокой дугообразной лестницей. На площадке носится ребёнок в смешной жёлтой шапке с ушами и в дублёнке. Вроде девчонка.
Паркуюсь под голыми каштанами и сразу узнаю в девушке у подъезда Марину. Почти не изменилась, такая же фигуристая, с прямыми чёрными волосами до пояса и фарфоровой кожей без намёка на румянец. Сидит на скамейке, курит и оглядывается по сторонам. Она тоже замечает меня, встаёт.
Выхожу из машины, на ходу подкуривая сигарету.
В чём дело? спрашивает Марина без вступлений.
Что ж, на объятия не рассчитывала. Но всё равно как-то обидно. Она ж почти замуж за Димку вышла, звала меня «заей» и уверяла, что я стану крёстной их первенца.
Марин, начинаю издалека. А ты помнишь тот вечер, когда Дима... Ну, ты поняла.
Это какой-то
прикол? она морщит курносый нос и выдыхает дым мне в лицо. Что за дурацкие вопросы.
Ты звонила ему вечером? Где-то в половине девятого? продолжаю настойчиво.
Марина оборачивается на детскую площадку. Слежу за её взглядом.
Вань, не бегай! И надень шапку обратно!
Ребёнок на полном ходу размахивает ушастой шапкой, как революционным флагом, и пискляво возражает:
Ну, ма-а-ам! Жарко!
Не мамкай.
Марина замечает мой взгляд и сразу мотает головой.
Ему три. Это не...
Я поняла, прерываю её. И не думала.
Соврала, конечно. Ещё как подумала. Марина после смерти Димы сразу вычеркнула себя из наших жизней, будто и не знала никогда. Мне сначала не до выяснений отношений было, а потом как-то похуй стало. Без Димы она мне неинтересна.
Но мысль, что Марина могла родить от Димы, на секунду приятно согрела сердце. Кто-то бы остался после него. Я была бы тётей.
Не звонила, Марина вырывает меня из мыслей. Наверное, надо было, но нет. А что?
А он ничего не рассказывал тебе? Может, о каких-то проблемах или чём-то таком?
Да нет, она пожимает плечами. Ну, накануне перед его днём рождения я слышала, как он с кем-то ругался.
Бинго!
Не помнишь, что говорил? глубоко затягиваюсь, скрывая волнение.
Не очень.
Постарайся вспомнить, пожалуйста.
Марина вздыхает, блуждает взглядом по детской площадке и останавливается на кривых ветвях каштана, под которыми мы стоим.
Кажется, что-то вроде «не торгуйся, не на рынке» и ещё что-то про юристов и суд, она тушит сигарету об урну и поднимает на меня усталые синие глаза. Марго, это было давно. Не понимаю, что ты хочешь от меня.
Спасибо, Мариш, ничего не хочу. Давай, увидимся.
Направляюсь к машине, отшвырнув окурок в пожухлую траву детской площадки. Марина выкрикивает мне в спину что-то типа «не мусори, здесь же дети играют», но я пропускаю претензию мимо ушей.
Какое мне дело до чужих детей? Был бы Димин ребёнок, я б тут газон новый посадила и горку к ракете приделала, а так... Ваня, блядь. Назвала же.