Он развернулся и пошёл прочь, не оглядываясь.
Андрей! Подожди! крикнул ему вслед Сергей, но сын уже не оборачивался.
Сергей сидел в своей дорогой машине посредь шумного города и чувствовал себя абсолютно пустым и разбитым. Только что его отчитал его собственный сын. И отчитал по делу.
Каждое слово било точно в цель, не оставляя камня на камне от его жалких оправданий.
Он смотрел, как прямая спина Андрея растворяется в толпе студентов, и впервые за долгие годы осознал весь масштаб катастрофы.
Он потерял не только жену. Он терял уважение своих детей. И это было больнее, чем захлопнутая дверь собственной квартиры.
Он опустил голову на руль. Гудок пробил тишину салона, заставив вздрогнуть пару прохожих. Но ему было всё равно. Он проиграл. И проиграл с разгромным счётом. Урок, который только что преподал ему сын, был жёстким, честным и окончательным.
«Любви без уважения не бывает».
Эти слова будут преследовать его ещё очень долго. Гораздо дольше, чем звонок от Ксении, который настойчиво замаячил на экране его телефона. Он на него даже не взглянул.
Глава 11. Тихий вечер
Она вдыхала его полной грудью, чувствуя, как лёгкие расширяются, а в висках перестаёт стучать тяжёлый, назойливый пульс.
Сзади послышался осторожный скрежет ключа в замке, затем тихие шаги. Это был Андрей. Он вернулся из университета. Анна не обернулась, но всё её существо напряглось в ожидании. Она боялась его молчания, его закрытого лица, его гнева.
Шаги замерли у порога гостиной.
Мам?
Голос у него был спокойный, даже усталый. Без намёка на недавнюю ярость.
Я здесь, у окна.
Он подошёл и встал рядом, прислонившись плечом к косяку. Они молча смотрели на темнеющий город, на зажигающиеся огни, на редкие машины, плывущие в предгрозовой мгле.
Он подъезжал ко мне у универа, наконец произнёс Андрей, глядя куда-то вдаль.
Я знаю, тихо отозвалась Анна.
Он мне писал. Говорил, что хочет поговорить с тобой «по-мужски».
Андрей фыркнул. Коротко, беззлобно.
Ну, мы поговорили. По-мужски.
Он повернулся к ней, и в его глазах она увидела не гнев, а странную, взрослую усталость.
Знаешь, самое противное? Что в какой-то момент я смотрел на него и понимал, что он жалкий. Не страшный, не злой. А именно жалкий. И это почему-то злит ещё сильнее.
Анна кивнула. Она понимала. Гораздо проще ненавидеть сильного и коварного врага, чем жалкого, сломленного предателя, который когда-то был твоим героем.
Я сказал ему, что любви без уважения не бывает, добавил Андрей, и его голос дрогнул.
Анна наконец посмотрела на него. На своего мальчика, который за одну неделю стал старше её на десять лет. Она положила руку ему на плечо.
Ты был жёстким. Но правым. Спасибо, что защитил нас.
Я не защищал, он покачал головой.
Я просто сказал правду. Впервые в жизни сказал ему правду в лицо. И знаешь что? Мне от этого не легче.
Он замолчал, снова уставившись в окно.
Просто всё рухнуло. Вся картинка. Вся эта иллюзия идеальной семьи. И теперь надо как-то жить с этим огрызком. Справляться.
Мы справимся, твёрдо сказала Анна.
Мы уже справляемся. По одному дню. Вот сегодня, например, я впервые забила на ужин и заказала пиццу.
Андрей повернулся к ней, и в уголках его глаз дрогнули первые за долгое время морщинки улыбки.
Серьёзно? А Маша?
Маша в восторге. Сидит на кухне, вылавливает из своей половины оливки и смотрит сериал. Иди к ней. А я я ещё постою тут.
Он кивнул и ушёл на кухню. Вскоре оттуда донёсся смех Маши и его спокойный, разборчивый голос. Обычные бытовые звуки. Звуки жизни, которая,
вопреки всему, продолжалась.
Анна осталась у окна. На её телефон упало ещё одно сообщение от Сергея. Она увидела превью на заблокированном экране:
«Аня, я всё понял. Прости. Я готов на всё»
Она не стала читать дальше. Она взяла телефон, вошла в настройки и полностью удалила его номер из списка контактов. Не блокировка. Полное удаление. Стирание человека из цифровой памяти телефона, как она уже стёрла его из своей жизни.
Потом она вернулась к окну. Первые тяжёлые капли дождя упали на подоконник, оставляя тёмные звёздочки на пыльном дереве. Пахло озоном и свежестью.
С кухни донёсся запах горячего теста, сыра и колбасы. Смех Маши стал громче. Андрей что-то рассказывал ей, подражая голосу их строгой учительницы математики.
Анна закрыла глаза и прислушалась к этому звуку. К звуку своего дома. Который, наконец, стал по-настоящему её. Без лжи. Без невысказанного напряжения. Без постоянного ожидания подвоха.
Она больше не ждала звонка. Не ждала извинений. Не ждала, что что-то вернётся на круги своя. Она просто стояла и слушала, как за окном начинается дождь, а на кухне смеются её дети.
Это и была её новая реальность. Не идеальная, не лёгкая, порой невыносимо болезненная. Но честная. И в этой честности была какая-то дикая, первозданная сила.
Она сделала глубокий вдох и пошла на кухню, к своим детям, к своей пицце, к своей новой, такой непростой, но единственно верной жизни. Один тихий вечер за другим.
Глава 12. Чужая боль
«Анна, здравствуйте. Это Ирина, мама Сергея. Очень прошу Вас уделить мне немного времени. Мне есть что сказать Вам. Не как свекровь, а как женщина, которая вас всегда уважала.»