Хорошо, сказала она, прежде чем успела пожалеть о своих словах.
Он явно удивился, но затем прищурил глаза:
Не думайте, что это что-то изменит. Их руки продолжали оставаться там, где им не следовало бы находиться. Колин пристально посмотрел на девушку: Потому что это не так.
Я знаю, солгала она.
Его горящий взгляд опустился на ее губы, потом ниже.
Должно быть, я сошел с ума. У меня нет права... Но клянусь, если я хотя бы не отведаю ваш вкус, не почувствую ваше...
Да, прошептала она. Прошу вас...
Он со стоном снова прижал ее к стене и поцеловал так страстно и глубоко, что она еле могла вздохнуть. Элиза ощутила дрожь желания внизу живота, когда он убрал руку от ее интимных частей и стал расстегивать панталоны.
Колин направил ее руку внутрь, заставив обхватить пальцами его невероятно теплый и напряженный член. Прервав поцелуй, он прошептал:
Возьми его в руку, милая. Да, вот так. Теперь немного потяни, словно снимаешь ботинок. Сильнее. Вверх и вниз, скомандовал он, когда она осторожно обхвати его пальцами.
Она послушалась, и Колин с шумом втянул воздух. Прижавшись лбом к ее лбу, он выдохнул:
Ты такая сладкая... о, боже... сладкая маленькая искусительница... Отпустив ее руку, продолжавшую ласки, он потянулся к узлу, соединявшему шелковую ткань на ее груди. Кстати, я тоже не прочь что-нибудь стянуть.
Он резко дернул, и шелк соскользнул, открывая ее обнаженное тело жадному взору его темных глаз.
Твое тело создано для наслаждения, хрипло произнес он, скользя взглядом по ее груди, затем ниже к цепочке, низко опоясывавшей ее живот. И для драгоценностей.
Зацепив цепочку большим пальцем, он крепко сжал ее, склонился и взял в рот сосок. Ее голую грудь. Своими горячими губами. Элиза подумала, что может умереть от наслаждения прямо здесь и сейчас.
Боже милосердный, Колин... Это было невероятное ощущение: его губы посасывали ее плоть, язык ласкал, а зубы прикусывали сосок, словно грудь Элизы была для него персональным любимым лакомством.
Только это было не так, и Колин этого вообще не хотел. Эта унизительная правда чуть не заставила ее прекратить их ласки, но тут его рука вновь опустилась между ее ног и стала ласкать нежно, затем более решительно, заставив Элизу стонать и бесстыдно прижиматься к нему.
Вот так, моя красавица, пробормотал он. Твоя йони влажная и готовая. Расставь ножки пошире, Позволь мне дать ей то, что она хочет. Охваченная туманом сладострастия, Элиза следовала его инструкциям,
отчаянно желая, чтобы эта сладкая пытка никогда не кончалась.
Затем он ввел в нее один палец, и Элиза от неожиданности замерла. Бормоча слова успокоения, Колин осыпал поцелуями ее лицо, одной рукой лаская ее грудь, а другой изучая нежное местечко между ее бедер.
Ты такая тесная. Он поцеловал ее лоб, спутанные волосы, пульс, бешено бившийся на виске. Такая красивая, мягкая и нежная...
Теперь пульсация переместилась куда-то значительно ниже, туда, где прикосновения его пальцев сначала одного, а потом двух совершенно сводили ее с ума. Ее кровь пульсировала там подобно стуку барабана, повинуясь настойчивому ритму, задаваемому его ласками.
Быстрее, выдавил Колин. Ласкай меня быстрее, милая.
Она ускорила темп, и он тоже. Их руки двигались в бешеном ритме, пока они оба не стали задыхаться, отчаянно желая... пока удовольствие и жажда обладания не возросли настолько, что их мир взорвался лихорадкой сладостной невоздержанности, вырвал из горла Элизы громкий стон.
Колин заглушил его поцелуем, в последний раз ткнулся ей в руку и застонал ей в губы. Через мгновение Элиза почувствовала, как ей на ладонь брызнуло что-то теплое и липкое.
Какое-то время они просто стояли, потрясенно застыв и тяжело дыша. Пульсация в ее венах утихла, словно прячась от неумолимого наступления рассвета. Интимную обстановку гардеробной теперь заливал серый свет, более яркий по сравнению со слабым пламенем все еще горящих свечей.
Колин отстранился, и еле заметное выражение тоски на его лице дало Элизе надежду, что, возможно, он испытывает к ней то же, что она к нему. Потом его лицо стало бесстрастным, и девушка почувствовала, как холодеет ее душа.
Вам следует поспать, пробормотал он. Опустив взгляд, он вытащил ее руку из своих панталон и насухо вытер полой своего свободного халата.
Колин...
Мне нужно идти, Элиза. Как я и сказал, это ничего не меняет.
Будь проклято его упрямство! Как он мог быть таким холодным после всего, что они только что пережили? Она коснулась рукой его подбородка и заставила его посмотреть ей в глаза.
Лжец, вы хотите меня, я знаю. И не только в своей постели.
Он пронзил ее горячим и сердитым взглядом.
Рашми я тоже хотел. И получил за это только боль и страдание.
Рашми была вашей женой? спросила она, желая и одновременно страшась узнать остальное.
Да. Она была такой же, как вы: упрямой, язвительной... красивой. Наш брак был организован родителями, но когда наши семьи нас познакомили, я думал, что умру, если не смогу ею обладать.
Отведя руку Элизы от своего лица, он отступил назад.