Он заметил это всё мельком, даже не обратив внимание, каким заточенным на ссоры стало его мышление.
Ужасно хотелось спать в Ванкувере было раннее утро и организм пытался подчиняться привычным биоритмам. Бросив сумку в коридоре своей новой квартиры («берлоги» начнёт говорить он уже на следующий день), он разулся и сразу отправился в душ. Провёл там целый час, из которых не меньше сорока минут ушло на бесцельное стояние под струями воды и ладно бы думал хоть о чём-то, так нет же, всё то же самое, одна и та же фраза по кругу: «Я не люблю тебя больше». Он когда-нибудь перестанет её слышать?
Выйдя из душа, он взял сумку, но разбирать не стал, вытащил только одну вещь, второпях, если уж совсем откровенно, стащенную из шкафа Славину футболку. Выбирать не приходилось, Лев опасался, что попадётся, поэтому, воровато отодвинув ящик комода со Славиными вещами, быстро прикинул, что ему нужно. Схватил футболку, небрежно оставленную сверху значит, недавно надевал, значит, она им пахнет. Это было самым главным.
Только теперь он её разглядел: та самая розовая футболка с надписью «Totally Spies!», которую Слава надевал в коммьюнити-центр (а купил он её, кажется, в женском отделе сэконда, Славе всегда нравилось, что там можно найти безразмерную хрень непонятного происхождения).
Тогда Льва раздражила эта детскость (ну, и элемент девчачести тоже раздражил), а теперь он аккуратно свернул футболку в сверток, забрался с ним в постель и прижал к себе, как прижимают новорожденных младенцев. Он вдохнул июльский запах запах лесной травы и свежих фруктов такой же, как двадцать лет назад. Слава неустанно менял ароматы, женские духи на мужском парфюм и обратно, а иногда сочетал и комбинировал, но сам по себе он пах сладко летом, ягодами, лесной травой когда Лев впервые его целовал, он вдыхал этот запах и думал, что это парфюм, а потом оказалось, что это и есть Слава.
Надышавшись, он осторожно отложил футболку в сторону ему было страшно, что запах от его тела перебьёт Славин запах, и он больше не сможет к нему возвращаться.
Он натянул на себя одеяло, закрыл глаза и остался один на один с правдой. «Я не люблю тебя больше». Правда больше не заглушалась гулом самолёта, шумом города и журчаньем воды, теперь нужно было с ней как-то жить.
Он не знал, как с ней жить, поэтому заплакал.
Почти 15 лет. Слава [22]
Слава навещал Ваню каждый день, так повелось с самого начала. Он перевелся на удаленный режим работы в компании пошли навстречу, узнав, что случилось, и с первого дня госпитализации, прихватив с собой планшет и ноутбук, проводил в Ваниной палате с утра до вечера. Там ему было спокойней: Ваня ровно дышал рядом, размеренно пищал кардиомонитор, время от времени заходили медсестра и врач, всё это создавало умиротворяющую атмосферу, в которой Слава приспособился справляться с рабочими задачами. Дома или в офисе его одолевала тревога: точно ли всё хорошо? А они бы позвонили, если бы что-то пошло не так? А как скоро бы они позвонили?
В больнице же он тревожился о другом: как там Мики? Он слабо представлял, как проводит время старший сын когда Слава пытался спросить, то слышал в ответ: «Гулял» или «Сидел дома». Без подробностей. Пока Лев оставался в Ванкувере, Славе было спокойней: по крайней мере, он знал, что в любой момент может на него положиться если у Мики что-то случится, а у него самого не получится быстро оказаться рядом, всегда можно было надеяться на Льва. Теперь такой надежды не осталось: он был обязан находиться везде и одновременно. Кажется, именно это он обещал и Ване, и самому себе: быть достаточным для каждого.
Пока получалось быть достаточным только
для Вани. Он рассказывал сыну, как они его любят, как они в него верят, как без него стало пусто и не по себе Только о том, что Лев уехал не рассказывал.
Теперь у него стало две точки отсчета: день Ваниной комы и день, когда уехал Лев.
На восьмой день Ваниной комы и на следующий день, как уехал Лев, Слава поменялся сменами с Мики: пустил старшего ребёнка к постели младшего, а сам поехал домой. То, как Мики беспокоился за Ваню и стремился проводить с ним больше времени в больнице, вызывало у Славы смесь восхищения, гордости и досады: всё-таки Мики не похож на Льва. Зря он говорил ему об этом раньше. Поразительно, насколько больше ответственности и эмпатийности оказалось в их старшем сыне насколько больше, чем в отце. Слава должен был заботиться о Мики, а ему приходилось на него полагаться, как на взрослого.
По дороге он остановился у супермаркета, купил энергетик, банку кофе и шоколадку с орешками (для Мики), а на подходе к кассе заметил знакомый серый свитшот его обладатель стоял к нему спиной и пытался сделать выбор между колой и фантой. Слава узнал Макса, но не стал ни подходить, ни окликать не было сил на дружелюбие.
Скрыться не удалось. Едва он положил энергетик, кофе и шоколадку на ленту, как Макс сам его заметил и подошёл к той же кассе, заняв очередь следом.
- Привет, - несколько неловко сказал он.
Слава вымученно улыбнулся в ответ:
- Привет.
Макс опустил взгляд на ленту со Славиными покупками и заметил: