Хорошо, что мне редко приходилось притворяться миссис Рагостин.
Даже очень хорошо, ведь для этого образа
я никак не видоизменяла свое лицо. Лиана Месхол могла спрятаться за румянами, светлыми накладными волосами и дешевой бижутерией, а достойная леди не могла.
Мимо прошли два джентльмена в цилиндрах и неодобрительно на меня посмотрели.
Моя жена сидит дома, где ей и место, а не шляется по улицам, проворчал один из них.
Так эта юная леди навлечет беду на свою голову, согласился его друг. И сама же будет виновата.
Я не хотела, чтобы эти колкости омрачили и без того пасмурный день, и пропустила их мимо ушей; несмотря на то что часы едва-едва пробили час, фонарщик уже поднимался по приставной лестнице к ближайшему фонарю. В облепленном дымом, туманом и сажей Лондоне день легко было спутать с вечером. На крышах домов пыхтели трубы, похожие на темные свечи, горящие черным пламенем. Рабочие и служанки, спешащие по своим делам, кашляли, задыхаясь от едкого дыма. Я ни капли не сомневалась, что сегодня кто-нибудь да умрет от катара.
Ко мне подошла девочка в обносках и, дождавшись моего кивка, стала спешно подметать передо мной перекресток, избавляя меня от необходимости шагать по саже, пыли, грязи и лошадиному навозу.
Я перешла через дорогу, щедро заплатила малышке не фартинг, а целый пенни и, невольно подметая мостовую за собой шлейфом длинной юбки, подошла к дому сэра Юстаса Алистера.
На громадной входной двери висел дверной молоток в форме головы льва. Я скромно им постучала, как и было положено застенчивой миссис Рагостин.
Мне открыла горничная в красивом черном наряде. За ней стоял такой же представительный дворецкий.
Ее светлость не принимает гостей, сообщил дворецкий ледяным тоном, и на меня словно повеяло зимним холодом.
Ее светлости нездоровится? Тогда прошу вас, передайте ей эту карточку и мои соболезнования, произнесла я голосом невероятно благовоспитанной серой мышки.
Дворецкий хмуро протянул мне серебряный поднос, и я положила на него карточку доктора Лесли Т. Рагостина, научного искателя, на которой было приписано «Миссис».
Я уже отпустила кучера, пробормотала я. Дело крайне деликатное. Это должно было объяснить отсутствие лакея или другого слуги, которому положено сопровождать леди. Я зашла в дом не могли же они оставить прилично одетую девушку мерзнуть на крыльце! и добавила: Позвольте обогреться у огня.
Горничная любезно забрала мое манто и муфточку, но шляпу трогать не стала; шляпка леди, водруженная на бережно сделанную прическу, оставалась на месте до самого вечера. Мне подумалось, что сейчас, находясь в помещении в шляпе и в перчатках, я выгляжу до смешного аристократично.
Дожидаясь ответа в маленькой гостиной, я гадала, согласится ли леди Теодора так звали жену сэра Юстаса; их адрес я нашла в справочнике Бойлса в бюро доктора Рагостина на странице «Алистер, сэр Юстас, баронет», так вот, согласится ли Теодора меня принять. Вполне возможно, что несчастная мать ухватится за эту соломинку. Впрочем, гордость может перебороть отчаяние и соломинка покажется ей уже не столь привлекательной.
Мне оставалось только представлять, какой разговор ведется наверху, и надеяться, что дворецкого впечатлили мое поведение и внешний вид и что леди поймет, в чем суть профессии научного искателя.
Я услышала тихое покашливание и обернулась. В дверях маленькой гостиной возник дворецкий и, неодобрительно взглянув на меня, сказал:
Леди Теодора не готова принять вас в маленькой столовой и просит подняться на несколько минут в ее будуар.
А. На это я и надеялась. Теперь надо действовать чрезвычайно осторожно.
Поднимаясь по лестнице вслед за дворецким, я услышала звонкие голоса из детской наверху. Судя по всему, няня, а может гувернантка, пыталась унять бойких ребятишек Алистеров. У достопочтенной Сесилии, судя по справочнику, было ни много ни мало семь братьев и сестер.
Поэтому я очень удивилась, когда увидела, как свежо и молодо выглядит леди Теодора. Или это заслуга тяжелого горя и очаровательного кружевного платья к чаю? По последней моде, заданной иллюстрациями Кейт Гринуэй, платья к чаю носили без корсета, и в них можно было принимать гостей (только женского пола!) в своих покоях. Леди Теодора выглядела юной и обворожительной в этом уютном хорошеньком одеянии с завышенной талией, в то время как я походила бы в нем на аиста.
Она обернулась не сразу, как я зашла в комнату. Горничные порхали вокруг хозяйки, укладывая ее длинные золотисто-каштановые кудри, а она сидела неподвижно на изящном стуле, лицом к туалетному столику, и пудрила залитое слезами лицо, которое я увидела в зеркале.
Наши взгляды встретились в отражении, и я смущенно отвела взгляд, играя роль робкой миссис Рагостин.
Скорее всего, пока я мялась у входа, словно турист в европейском соборе, леди Теодора успела как следует меня рассмотреть. Ее комната чем-то напоминала мне мамину: простая, хорошо проветренная, с японскими ширмами и хрупкой мебелью в восточном стиле. Не то чтобы роскошная, но миссис Рагостин должна была ею восхититься. «Скромная, повторила я про себя, наивная и совсем не привлекательная девушка, рано выданная замуж. Совершенно безвредная».