На полпути к унылому одинокому дому Адамсов они обернулись. Кажется, банда их не заметила. Теперь Громила с войском продирался сквозь кусты и форсировал горы мусора за самой Биддиной хижиной, и на Фрэнка и Джесс никто не смотрел. Тогда, вконец изволновавшись, Фрэнк и Джесс добежали до облупленной двери в стене цвета старого сыра и постучали.
Издалека послышались гулкие шаги, и дверь открыла высокая, худая, рассеянная женщина в просторной блузе. Сначала Джесс решила, что женщина вся в крови. Потом она поняла, что это всего лишь краска. На руках у женщины тоже была краска такой толстый слой, что женщина, по всей видимости, даже не могла вытащить изо рта сигарету. Так она и говорила, испуская клубы дыма, и сигарета прыгала у нее во рту.
Чего вам надо, ребятки, а? Работы для вас никакой, боюсь, не найдется. У нас, понимаете, богемное хозяйство
Нельзя ли нам увидеться с Дженни и Фрэнки? учтиво спросила Джесс.
А, конечно. Проходите. Женщина даже не стала закрывать дверь и просто ушла в дом. Фрэнк и Джесс, поколебавшись, пошли следом по холодному каменному коридору, провонявшему плесенью и керосином. Было даже непонятно, какой запах гуще. Джесс решила, что плесень. Неудивительно, что у Дженни ревматизм. Фрэнк подумал, что сильнее пахнет керосин. Похоже, электричества в доме не было.
Женщина распахнула дверь.
Фрэнки, к тебе друзья, сказала она. И вышла в соседнюю комнату так и не вынув изо рта подпрыгивающую сигарету. Прежде чем дверь за ней закрылась, Фрэнк заметил мольберт и картину на нем.
Сестрички Адамс ждали их в комнатушке, пахло в которой явно скорее плесенью, чем керосином. В ней были кое-какие игрушки, так что скорее всего она считалась детской. Но Джесс подумала, что комната почти такая же безрадостная, как садовый сарайчик, и уж точно такая же темная. Темно было потому, что прямо за окном стояло огромное деревянное мельничное колесо, такое старое, что на нем пучками росла трава, и такое огромное, что мимо него в комнату просачивались лишь редкие лучики света.
Фрэнки кинулась им навстречу так взволнованно, что Джесс стало стыдно.
Ну что? Что вы с ней сделали?
Пока ничего, смущенно ответила Джесс.
Фрэнки только поглядела на нее глаза у нее были большие и голодные. Дженни, съежившаяся на подоконнике, произнесла:
Так и знала, что вы ничего не сделаете. Никто не смеет. Она вовсе не издевалась. Просто довольно печально констатировала факт. От этого Фрэнку стало совсем худо, даже хуже, чем Джесс.
Мы мы просто хотим отчитаться о ходе работ, промямлил он. Мы к ней сходили, и она сказала, что не будет снимать порчу. Пока вот так.
Фрэнки подалась вперед, еще больше расширив глаза.
Тогда идите и сделайте с ней что-нибудь ужасное. Теперь вы все знаете.
Зато она не сумела вас обмануть, сказала Дженни. Никто не верит, что она ведьма, потому что она такая веселая, и все думают, что это она шутит.
А ничего она не шутит, подхватила Фрэнки. Она настоящая злая ведьма. Правда.
Теперь, поговорив с Бидди, Джесс и Фрэнк обнаружили, что верится в это как-то легче. Джесс по-прежнему в глубине души полагала, что Бидди просто сумасшедшая, но эта уверенность была не настолько сильна, чтобы ее высказывать. Поэтому она ответила:
Я знаю. Она говорит, у нее с вашей семьей счеты.
Обе сестры кивнули.
Да, счеты, подтвердила Фрэнки. А теперь идите что-нибудь сделайте.
Хорошо, сказал Фрэнк. Только И он замялся
и добавил голосом резким и даже официальным, потому что ему было так стыдно: Но надо договориться об условиях, потому что ваш соверен мы принять не можем.
Девочки вытаращились на него.
Это почему? спросила Дженни. Он же стоит больше фунта!
Джесс поняла, что она имеет в виду. В фунте двадцать шиллингов, а в соверене двадцать один, только, вот досада, соверены уже давно деньгами не считаются. И твердо покачала головой:
Это нелегальная сделка. Она сама не очень-то понимала значения этих слов, но была уверена, что слова правильные, к тому же они прозвучали восхитительно официально. На Фрэнки и Дженни это произвело должное впечатление, и они горестно уставились на Джесс.
Поэтому мы сделаем что-нибудь Бидди, провозгласил Фрэнк, хотя при самой мысли об этом он снова покрылся мурашками, если вы пообещаете перестать приставать к как там его, Джесс?
К Мартину Тейлору, подсказала Джесс.
К кому? удивилась Дженни.
К тому рыжему, объяснил Фрэнк. Из Усадьбы. Ну, вы его знаете.
А, к нему! вскинула голову Фрэнки.
Дженни возмущенно подскочила и едва не свалилась с подоконника.
Мы его терпеть не можем! Он ужасный! Он живет в нашем доме! Это должен быть наш дом, но там теперь живет он, потому что у нас больше нет денег!
И мы хотим его оттуда вытурить! заявила Фрэнки.
Чушь какая! воскликнула Джесс. Вы же не можете его оттуда вытурить, потому что дом принадлежит не ему, а его родителям. Он не виноват, что там живет! И обзываться нечестно! Ему не разрешают бить девочек!
Дженни усмехнулась. В такой позе, скорчившись на подоконнике, она была похожа на злую фею.
А мы знаем, что ему нельзя, хихикнула она.
Он тоже обзывается, добавила Фрэнки. И мы не перестанем. Вот.