Сенька я, ответил тот, попытавшись приподняться.
Но Глушаков махнул рукой:
Лежи, Семён. А что значит «тоже»? Тебя уже допросили что ли?
Ага. Следователь уже приходил, кивнул солдат.
Вот вам и нерасторопный, улыбнулся Иван Павлович.
Ладно, буркнул Глушаков. Сеня, ты нам просто расскажи, что знаешь про Бублика. Ты доктору про «мамзель» шепнул, с которой он якобы пошел в тот сарай злополучный. Что ты видел?
Сенька кашлянул, потёр шею.
Ну, господин доктор, я ж вам всё сказал Курил я с Мишкой на платформе, трепались за жизнь. Он, как всегда, хвалился то карты, то бабы. Вдруг смотрит а у вокзала дама стоит. Красивая, в шляпке, пальто чёрное, с вуалью. Мишка аж папиросу выронил, говорит: «Сень, это судьба моя!» и побежал к ней. Я ржу, думаю, опять врёт. Потом вижу они в будку обходчика идут. Ну, я покурил ещё, отвлёкся на другие разговоры а что мне, на него все время смотреть что ли? А как доктор побежал к будке, я смекнул дело нечисто.
Иван Палыч нахмурился.
Дама, говоришь? В шляпке, с вуалью? Лицо видел?
Лица не разглядел. Вуаль закрывала, да и далеко дамочка стояла. А у меня зрение уже не то. После ранения
Да погоди ты со своим ранением! А как же ты говоришь, что она красивая, если лица не разглядел?
Ну дык в такой одежде, с такими плечиками какое у нее еще лицо будет? Лицо должно соответствовать наряду.
Ну ты эксперт женской красоты! Хорош, ничего не скажешь! хмыкнул Глушаков. А эта дамочка выходила из будки? Или кто ещё туда заходил?
Сенька пожал плечами, морща рябое лицо.
Не видал, господин доктор. Говорю же не следил. Может, выходила, может, нет. И кто входил не знаю. Я ж не сыщик, курил себе
Глушаков прищурился.
А ты точно ничего не утаил?
Да ничего, господин штабс-капитан! Сенька заморгал. Бублик только по пути крикнул мне, чтобы я прикрыл его, в случае если ломиться кто в будку будет. Я доктору Ивану Павловичу все сказал тогда же, мол если срочно нужен он вам, то он в будке, с мамзелью, а если не срочно, то и не беспокойте человека почем зря. Все.
Иван Палыч переглянулся с Глушаковым.
Ладно, Семён, отдыхай, вздохнул начмед. Если что вспомнишь зови нас.
Ну, что думаешь? угрюмо спросил Глушаков, когда они вышли в тамбур.
Думаю, что ничего не прояснил этот Семен. Но мне покоя другое не дает эта карта загадочная, шепнул Иван, потирая переносицу. Эта дама треф на теле, рядом с раной Убийца оставил её словно бы нарочно, как метку. Подчерк, чтоб мы заметили.
Глушаков, прищурив единственный глаз, хмыкнул.
Метку, говоришь? Может, просто в пылу драки упала?
Вся колода
в стороне валялась, а эта прямо у него на груди. Сам видел. Вроде как намерено оставили.
Ну, допустим. Но зачем? начал вслух рассуждать начмед. Чтоб нас запутать или напугать? Бублик-то шулером был, может, кто из его должников мстил? Знаешь, красиво так, с издевкой. Вот мол тебе, Бублик по горлу за обман карточный, а вот и сама карта чтобы на том свете с чертями играть.
Сверчок?
Он кулон спёр чтобы долг погасить, это да, задумался Глушаков. Но горло резать? Кишка тонка. Да и не стал бы на него же первого подумают.
Мне тоже кажется, что не убийца он, но со счетов его не списываем. Проверим.
Иван Палыч покачал головой, глядя в заиндевевшее окно.
Может, и в самом деле месть. А может быть убийца хочет, чтоб мы так думали? След путает. Вроде бы вот карта как подсказка, а Бублик в карты всех обыгрывал, значит дело в этом.
Глушаков задумался.
А что если эта дама треф и была убийцей?
Не понял.
Ну вот карта это подпись. Убийца хочет, чтоб его боялись. Или ее Для фарту так делает. На удачу бандитсткую. Дама треф прозвище. Или Он замялся, вспоминая слова Сеньки. Или это связано с той дамой, что Бублик видел. В шляпке, с вуалью. Сенька сказал, они в будку вместе зашли. А если она и есть убийца? Та сама дама треф!
Дама? Горло резать не женское дело. Хотя Иван Павлович задумался.
Поверь мне, дамы еще как могут горло резать! Проверить эту версию с дамой надо. Тем более, что у нас дам в поезде полным полно
Чтобы хоть как-то отвлечься от всего этого, а еще больше, чтобы прекратить болтовню среди персонала, начмед Глушаков приказал всем работать и кто был в смене, и кто со смены вышел. Когда руки делом заняты, и голова о постороннем не думает.
Иван Палыч обходил послеоперационных раненых, осматривал швы, проверял повязки на воспаление, щупал пульс, делая заметки в потрёпанной тетради. И вправду помогало отвлечься.
К доктору, осторожно ступая между коек, подошла Евгения Марковна. Её светлые волосы выбились из-под колпака, а голубые глаза, обычно живые, были полны тревоги.
Она поправила фартук и, понизив голос, спросила:
Иван Палыч правда, что Бублика убили? В поезде только об этом и шепчутся. Раненые говорят, его зарезали в будке.
Иван Палыч ответил сухо, не поднимая глаз от пациента:
Правда, Женечка. Зарезали. Жандармы разбираются.
Женя замялась, теребя край фартука. Её голос стал мягче, почти шёпот:
Страшно то как
Евгения, вы не думайте об этом, отвлекитесь. Убийцу найдут, уверен.
Да как тут не думать Переполох такой был, все бегали, а я перевязки в тот момент меняла. Шепнули, что убили кого, и все. Мне так страшно стало. Еще как назло Мария Кирилловна пропала, весь вечер ее не было нигде. Хоть она обычно всех проверяет. Без нее и вовсе страшно.