По мнению экспертов, нерадивость взрослых задерживала производство «правильных» игрушек, ставя под угрозу все китайское государство. Ведь почти полное отсутствие «хороших» игрушек стояло на пути детского воспитания и способствовало все большему распространению иностранных игрушек. Эксперты заявляли: поскольку игрушки десятилетиями считались пустяками, китайцы стали считать их изготовление недостойной профессией. Соответственно, производство крайне важных для детей и для нации вещей было отдано на откуп мелким торговцам, которые (как считали специалисты) ничего не понимали в прогрессе и ничего не знали о воспитании, эстетике, технике и психологии. Было заявлено, что товары мелких лавочников отвратительны и совершенно неспособны соревноваться с «научными» (иными словами, иностранными) игрушками. Итак, эксперты призывали к немедленным изменениям в игрушечном производстве и дизайне: игрушки должны быть фабричными, и их должны делать специалисты: художники, ученые, педагоги и предприниматели. Всем необходимо было объединить усилия для улучшения или изобретения новых игрушек .
Пока главенствующий дискурс ратовал за стандартизацию игрушечного дела, знаменитый художник Фэн Цзыкай утверждал, что игровая и художественная ценность глиняных петушков, неваляшек и младенцев-талисманов ,
которых странствующие торговцы делали из незамысловатых материалов, в «сотни раз выше», чем у «глупых правдоподобных игрушек». По его мнению, эти «простые и грубые» фигурки, форма которых лишь намекала на внешнее правдоподобие, намного лучше развивали воображение ребенка, а реалистические копии поездов, машин и мебели, наоборот, только сковывали творчество. Фэн считал, что нет смысла массово выпускать миниатюрные подробные копии взрослых объектов. Он сравнивал их с «погребальными предметами», которые тоже в точности копировали настоящие вещи, и настаивал, что ребенок это не взрослый в миниатюре, а стало быть, не нуждается во взрослых миниатюрных инструментах .
Нетривиальное мнение Фэна Цзыкая об игрушках мелких торговцев выросло отчасти из его интереса к материальной культуре, но в основном из его взглядов на ребенка. В то время как один из главных педагогов, Чэнь Хэцинь, видел в детях будущих граждан, хоть и с «отличной от взрослых психикой» , Фэн вовсе не считал, что дети (и их игрушки) это национальное достояние. Для него дети были полностью сформировавшимися существами, а не недоразвитыми взрослыми. Сохранить «сердце как у ребенка» означало сохранить свою истинную, невинную сущность. Эта расположенность Фэна к детской честности и эмпатии напоминает Руссо и Шопенгауэра, с чьими теориями он был хорошо знаком. Но на самом деле его представления восходят к буддистским взглядам и китайской философской традиции .
В эпоху Республики «народное искусство», а вместе с ним и игрушки представляли для главенствующей идеологии немалый интерес, но ценились как культурные артефакты и объекты наследия, а не как детские игровые предметы. А в рамках дискурса «правильностих» игрушки считали инструментами воспитания, ведущими ребенка к будущему (что было вполне распространенной идеей во всем мире) . Творчески оперируя реалистическими игрушками, ребенок якобы должен был обучиться своей будущей роли спасителя нации и общества. Поэтому «декоративные» игрушки категория, в которую вошли и глиняные статуэтки, и сверхсложные механические, обвинялись в том, что они способствуют (вредному) пассивному созерцанию. От игрушки ожидалось, что она будет простой, стимулирующей воображение. «Нереалистические» творения мелких торговцев никак не могли попасть в эту категорию. Равно как и нельзя было хвалить игрушку за то, что она создана руками: игрушки должны были быть научными и желательно механическими.