К 1970 году я отрастил себе здоровенное эго, а это весьма полезно для сцены. Многим нравилось то, что мы делаем, многие знали, кто мы и зачем. У нас был свой звук, всесокрушающий, как татаромонгольская конница, тысячи маленьких монголов с саблями, на почти невыносимых частотах.
Ребята из группы начали мне завидовать, подкалывали меня, развешивали по дому плакатики: «СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ ИГГИ, У НЕГО ГОВНО ЗЕЛЕНОЕ». Забавно, как некоторые вещи берутся прямо из воздуха: название «Iggy and the Stooges» както прилипло и осталось. Промоутеры увидели в моем имени деньги, я не мог импрепятствовать. Stooges развалились в 1970 году, а альбомы переиздаются до сих пор.Последний эпизод Stooges связан с плохими продажами альбома Fun House (1969). Билл Харви, вицепрезидент выпускающего лейбла Electra, и Дон Галуччи, продюсер этой пластинки, вылетели первым классом прямо из НьюЙорка в Анн Арбор, дабы послушать ее и оценить коммерческие возможности третьего альбома Stooges.
Ответ был: НЕТ! Контракт был разорван.
И все же с каким удовольствием я вспоминаю, как этим благопричесанным мудакам было физически неловко ждать пять часов в таком напряжении, что ни в кресло сесть, ни к стене прислониться, ни в туалет сходить.
Нам же, несмотря на скорую гибель, как раз удалось создать свой лучший альбом. Песни, услышанные в тот июньский день, зомбировали этих говнюков в напряженных, неловких позах, с болезненно застывшими улыбками.
Пускай мы всего
лишь кучка раздолбаев, но есть в мире нечто такое:
Дорожные менеджеры (roadies)
Наши менеджеры были самые отъявленные маньяки, хладнокровные бандиты и убийцы всех времен и народов все как один. Моя гордость и радость. Такому бэнду только таких и надо. Нам не до шуток, нам нужны солдаты, мы же рокеры, так?
Был у нас ДэйвДогмэн, в прошлом капитан военноморского флота, служивший во Вьетнаме. У него были автоматы, в том числе великолепный русский АК47, и все прочее; усатый гений, похожий на Стейси Кича или Берта Рейнолдса, из Понтиака, штат Мичиган, по фамилии Данлэп. Наверняка ты смеешься, Дэйв, читая это черкнул бы, что ли, пару строк по адресу: п/я ФБР, 250 Вест 57я стрит, Нью$Йорк 10019. Еще был Лео Битти. Тоже хулиган из Понтиака, нарциссистхулиган. Последнее, что я о нем слышал что он лежит в психбольнице. Чтото у него было с мозгами нарциссический мальчик, длинноволосый, стройный, красивый, весь изящество и балетные цыпочки. У меня все роуди были отличные. «The streets and fields that never die». Jim Morrison.
Потом был Берни. Берни во Вьетнаме командовал танком. Кучу народу перебил; когда Stooges развалились, он вернулся в армию.
Еще Зик Зеттнер, деливший со мной комнату 26G, ныне покойный. Позже он играл в Stooges на басу. Ростом под 6 футов 4 дюйма, вспыльчивый, но славный, очень хорош собой, очень.
Потом, был невероятный Дон Кул, «Don Cool from Liverpool». Дон Кул был всегда такой грязный, что грязь было не просто видно ее можно было слышно за несколько футов: воняло будь здоров. Честный пот, смешанный с запахом униженных и оскорбленных. Дон был полуграмотный; он вырос в детройтском гетто, в квартале от завода «Крайслер». Ходил ладонями назад, типичная негритянская походка, называется pimping. Обладал нечеловеческой силой, я таких больше не встречал. Был целиком и полностью предан Stooges, особенно лично мне. Он был моим домашним животным. Спать мог где угодно, как правило, свернувшись на полу. Выполнял любые поручения с полной отдачей и никогда не повышал голоса. Фанатик! Весьма интересный тип и ценный кадр. Думаю, мы были первыми из людей, которые были к нему добры.
Однажды мне довелось заглянуть туда, откуда явился Дон, в ту жизнь, которую он вел до нас. Я захотел его проведать. Просто сам, лично для себя захотел. Мрачное зрелище, развалившиеся хижины и так далее. Я нашел дом, очень грязный и вонючий. Повидал его мать, бесформенную от дрянной пищи вот что нищета делает с людьми; плохие зубы, и взгляд такой побитый, подавленный. Она пыталась быть со мной вежливой: «Нет, Дона нету», но жизнь сделала ее тусклой, лишила эмоций. Обо всем она говорила одинаково, ничто не менялось у нее внутри. Но его все равно не было, и вот сажусь я в машину и отъезжаю футов на десять, и никогда не забуду: невдалеке возвышается махина «Крайслера», а через дорогу ползет крохотный ребенок, едва научился ходить, совершенно без присмотра, девочка. Выскакивает машина, на большой скорости, светлоголубой «олдсмобиль» или «бьюик», такая неописуемая штука. И они переехали ребенка. И умчались. Вот так.
Но главный мой любимчик Луир, Эрик Хэддикс. Очень он мне нравился чрезвычайно узкий в бедрах, почти вообще без бедер, размер 26й, наверное, и невероятно широкий в плечах; невероятно стройный, довольно мускулистый, квадратная челюсть, глаза почти восточные, парень из деревенской общины под самым Детройтом. Общество рано отвергло его за какуюто совершенную им жестокость а ведь славный был малый. Открывая дверь, он всегда был в черных перчатках. Обычные зимние перчатки. Понимаете, о чем я? Это производило большое впечатление. Никогда не улыбался. Короче, все они были красавцы. Молодцы. Вот такая у нас была команда.