Моя жена
Я был женат. Однажды я женился в 21 или 22 года на красивой девушке. Ее звали Венди Вайсберг. Некоторое время она официально была Венди Остерберг. Познакомился через однокурсников, когда она училась в колледже. Мне было 19. Молодой еще.
Я проучился всего семестр. Обнаружил, что студенты полные кретины. В то время я как следует боялся девушек. Ужасно стеснялся, а она была ТАКАЯ красивая, она мне нравилась. С мальчишескими замашками, прекрасно сложена еврейская девушка из ШейкерХайтс, богатого пригорода Кливленда. Ее папаша владел сетью фермерских магазинов «Гигантский Тигр». Типа Джо Блоу, знаете: я сам себя сделал, я крут, у меня дом, у меня шашлыки, у меня «кадиллак», и я знаю, что к чему. И у ребенка есть все. А она была такая классная хулиганка, знаете на все готова, никакого кокетства, очень, очень хороша собой прямые черные волосы, длинные, до пояса. С материнской стороны там была индейская кровь, глаза совершенно черные, удивленноиспуганные
словно у оленя в свете фар. Очень хороша. Так что, когда я ее впервые увидел, даже заговорить не решился.
Прошло какоето время, и вот мы со Stooges играли в одном колледже в Делавэре, штат Огайо. У нас тогда уже вышла пластинка, но публика, особенно студенческая, нас совсем не знала. Придут не придут? В огромном зале собралось человек 60, а то и 20, а заплатили, наверное, вообще 12. И тут появляется Венди. Я увидел ее перед концертом. Я обалдел. Вспомнил моментально. Это из тех людей, которых всегда держишь в памяти на случай, если снова встретишь: можешь и не встретить, но я всегда верил, что если хочешь, обязательно встретишь. И всегда это сбывалось. Ну, я и говорю, мол, привет, как дела? А она, оказывается, очень хотела меня увидеть и удивилась, что я ее помню. Мы немножко поболтали.
А я в тот вечер выглядел шикарно. Это был мой белый период. У меня были белые носки и континентальные полусандалии. Они продавались в магазине «Регал Шуз» на ТаймсСквер тапочки что надо, так? Сутенерская вещь. А также мягкие, узкие выцветшие джинсы не клеша чуть коротковатые, и чистейшая, белейшая футболка в обтяжку, и длинные волосы ниже плеч, каштановые (мой натуральный цвет), слегка волнистые, завивающиеся на концах. Короче, она повелась.
Она повелась, и мы договорились встретиться после концерта. Она была с парнем, но меня это не отпугнуло. Судя по всему, ей очень нравилось то, что я делаю. Она считала меня настоящим визионером. Слышала нас только на пластинке, где я пою таким протяжным, низким голосом.
Ну, и выходим мы к этим 1218 зрителям. Может, их и меньше было. Выходим играть, и с первой же песни я завожусь. Прекрасный зал, отличная сцена, и мне так хотелось сыграть для нее как следует, вот я и завелся. Получалось действительно здорово. Но я както не чувствовал отдачи от публики, надо было чегото большего. И со второй песни я давай себя калечить: бичом хлестать, лупить барабанной палкой. И при этом (на самом деле было вовсе не больно) музыка становилась все лучше и лучше. Появлялись странные, прекрасные обертона. Чарующие звуки. Великолепное состояние. И вот все кончилось.
Наш обычный короткий, но прекрасный сет, минут 20, закончился, а мы в тот вечер играли одни. 20 минут для 12 человек. Я был весьма доволен собой. Причем не то чтобы сильно покалечился, но кровь текла. Гдето поцарапался сломанной барабанной палочкой, гдето по лицу попал. Может, сгоряча губу прикусил об микрофон, знаете, когда пытаешься его сожрать. Какието мелкие повреждения, не больше, чем от тернового венца. По мере того как мы играли, я все сильнее расходился, чегото мне хотелось эдакого.
В общем, прозвучали здорово. Играли все хорошо, и мне нравилось то, что мы делаем, хотя и была некоторая неловкость от того, что наша музыка так круто выпадает из окружающего контекста.
И тут подходит она. Чуть не плачет. Видно, что плакала. И сердится, типа: «как ты мог так со мной поступить?». Мне так нехорошо стало. Я никогда не думал, что ктото (кроме, разумеется, мамы с папой) может както там за меня волноваться; я, честно говоря, и сейчас не очень в это верю. Мне кажется, если люди проявляют какуюто заботу и уважение к твоей персоне, то забота и уважение направлены не совсем на тебя, а на когото, кем они хотели бы, чтобы ты был. На самом деле ты как таковой их не интересуешь, они хотят както воздействовать на твои эмоции, подергать за душевные струны. Ты можешь на это отзываться, но насколько они искренни вот вопрос.
Так что Венди заставила меня кое о чем задуматься. Она была с парнем, но както в процессе беседы я сообщил ей, что люблю ее и хочу быть с ней. Она говорит: «у меня есть парень», а я говорю: ну и что. В следующие выходные я взял напрокат машину и поехал за сотню миль к ней в Коламбус. Я презрел все препятствия: ее отца, ее парня, ее замечательный университет. Шел напролом, пока не добился своего.
Перед тем, как завоевать ее окончательно, был промежуточный период, когда я ездил к ней в гости. У нее была своя квартира в ШейкерХайтс, со стереосистемой. Я тогда впервые понастоящему послушал песню Лу Рида «Героин». Никогда не забуду, как мы сидели с ней в этой квартире с девицей, нацеленной на такую хорошую жизнь хорошая девушка хорошая жизнь хороший колледж и я тогда тоже был такой хороший мальчик. Понимаете, о чем я. Я тогда еще не пробовал никаких наркотиков, и вот сижу в этой пустой комнате и слушаю «Героин». У нее тогда еще не было всей той хорошей мебели, которую она потом приобрела. Совершенно пустая комната. Шикарная квартира, как рекламируют в воскресных газетах.