Вернулся на сцену, и мы сделали «Луи, Луи».
Я страшно боюсь полиции, властей. У меня в тех краях была подруга, совершенно цивильная девушка. Тогда еще девственница, ха! деталь, о которой я позаботился через год. Она жила с родителями. Она говорит: «Бежим, я тебя спрячу». Я хотел оттуда смыться, я знал, что будет полиция, встречаться с ней не хотелось. Так что мы смотались, я прямо в своем костюме маленькой балерины, так, и поздно ночью проникли к ней в дом. Удивительная ночь в пригороде, в балеринском прикиде, в какойто дедушкиной, что ли, кровати, и что самое ужасное, она ведь даже не трахалась еще, понимаете. А я весь на взводе девицато недурна и всю ночь пристаю к ней, прямо в этой пачке, безрезультатно. На следующее утро мне пришлось пройти через чаепитие с мамой, при свете дня, в костюме опять же балеринки, и так далее. Короче, день не задался. Вот что значит неправильно оделся.
В тот же день я вернулся в Детройт, пошел на радио и пригласил всю эту банду, «The Scorpians», членом которой являлся этот чувак, приехать и показать себя в Детройте, в Michigan Palace, что они и сделали.
Там был записан «последний концерт Stooges», «Metallic K.O.», где я на обложке лежу в отрубе лежу, собственно говоря, как покойник в гробу. На записи слышно, как летают предметы: саперные лопатки, четырехгаллонные кружки и так далее. Правда, дамы из первых рядов бросали красивое нижнее белье, помоему, очень мило с их стороны.
Опять же плевки: в меня, наверное, плевали больше, чем в коголибо из живущих, скажем так, вне пенитенциарной системы. Забавно как аукнется, так и откликнется: я ведь сам завел обычай плеваться. Когда публика обламывала меня, я плевал в нее, чтобы расшевелить. Мне же надо было както удовлетвориться, вот я и плевал в этих мудаков.
Но через три года, ойойой: у меня был камбэктур при поддержке Дэвида Боуи, он играл с нами на пианино. Был концерт в «Friar's Court» в Эйлсбери, неподалеку от Лондона, разогревающий концерт перед Лондоном. Мы уже некоторое время провели на континенте и были наслышаны об английском панкдвижении и некоторых связанных с ним ритуалах.
То есть публика научилась харкать на артистов, понятно? В Эйлсбери меня приветствовал любвеобильный дождь бешеный дождь харкотни. Они подскакивали как можно выше, чтобы доплюнуть до меня. Они даже както специально менялись местами, чтобы каждый мог внести свою лепту. Кто на самом деле страдает, так это члены группы они не могут так быстро уворачиваться, как я. Целились панки плохо, так что группа была оплевана с головы до ног.
А я нанял тогда соулмузыканта, Джеки Кларка, черного чувака, который играл с Айком и Тиной Тернер, в «Nitty Gritty Dirt Band» и, кажется, в «Dr. Hook's Medicine Show» или в какомто подобном гнилостном американском ансамбле. Типа профи, настоящий музыкант, я нанял его играть ритм у него было хорошее чувство ритма.
Нанял его на один тур. У него был свой стилек черный ковбой, вроде Бо Диддли от Гуччи, прекрасная шляпа «Stetson», коричневой кожи, и тореадорские штаны очень утрированный ковбой. В первый же вечер он подошел ко мне и говорит: «Джим, пусть делают со мной что угодно, только пусть не плюют на шляпу, меня это бесит». Он был прямо весь заплеван.
На самом деле с моими музыкантами часто случаются происшествия. Клаус Крюгер, мой немецкий барабанщик, впервые приехал в Америку записывать со мной «New Values» и решил попутешествовать по стране. Это было перед Рождеством. Он катался по восхитительным пустыням и каньонам, а на самое Рождество какойто пацан запулил ему в переходного моста грейпфрутом прямо в лобовое стекло и едва не убил его.
Вот в этом последнем туре половина моей группы была избита при попытке защитить меня спасти меня от монстра, которого я сам спровоцировал. Марсель, наверное, даже хуже,
чем Детройт.
Капитализм против рока
Если бы я мог вступить в настоящий музыкантский профсоюз вроде шахтерского профсоюза, только для музыкантов, где гарантировали бы право держаться за гитару восемь часов в день, хорошо или плохо без разницы, только не отлынивай, и платили бы, ну скажем, 250 долларов в неделю (нормальные деньги?), я бы с удовольствием играл и пел для кого угодно. Уж лучше так, чем участвовать в сегодняшней капиталистической музиндустрии.
В шоубизнесе я выучил одну вещь. Ты либо на дне, либо на вершине. Либо побираешься, либо становишься популярной игрушкой синдром Кена и Барби и выставлен на потеху. Или с ними, или: извини.
Если бы социальноэкономическая система Америки была устроена таким образом, чтобы гарантировать мне работу покуда я хочу работать по способностям, шесть дней в неделю, пять ночей в неделю, по воскресеньям сверхурочные, как социалистический музыкант, за установленную зарплату, я бы согласился.
Ты бы вышла замуж за такого парня?
Ну, по другим причинам.
То есть вышла бы за меня по своим причинам, даже если бы не было стабильности?
Ага.
Ну и дура. Так нельзя.
Почему? Можно.
Нельзя. Как так можно?.. Нажми на стоп. Пусть будет ночь.
(Можно предположить, что это диалог с Анной Верер, соавтором книги. Прим. перев.)