слабости никуда не делись. Я не собираюсь тут публично в них ковыряться, но факт тот, что тогда я впервые смог преодолеть зависимость.
Однажды во Франции, в Шато Д'Эрувиль под Парижем мы играли в пингпонг. Я никогда в жизни не умел играть в пингпонг. Дэвид говорит: «Пошли сразимся». «Да я не умею». Тем не менее мы сыграли, и в тот день у меня получилось. Я говорю: «Удивительно, я же никогда не умел в это играть, а тут получается». Он говорит: «Ну, Джим, дело, наверное, в том, что ты стал лучше к себе относиться». Очень деликатно сказал, обычно ведь никто не хочет показаться учителем, ментором понятно, да? Очень деликатно это было сказано. Я подумал: какой хороший ответ. На третий раз я выиграл, и больше мы не играли. Я в самом деле быстро научился.
Эджуотер
Это было ранним сентябрьским утром в гостинице «Эджуотер» в Сиэтле: совместный тур ИггиБоуи 1977 г. Я только что отыграл и сижу в своей комнате с девицей по имени Сьюзи рыжая красотка с совершенно снежнобелой кожей, не толстая, но в теле, длиннющие ноги, черное мини и красная маечка.
В «Эджуотере» можно рыбу ловить из окна. Все окна открываются на океан, вода пульсирует. Я еще весь на концертном драйве. В холле тусовка, какойто парень в наряде умника защитной униформе предлагает поехать в город на вечеринку, где играет местная группа.
Мы набиваемся в фургон и едем в старую часть Сиэтла. В ночном Сиэтле прозрачный, прохладный воздух, люди сидят на крылечках, дышат, пьют пиво крепких напитков не видно, только пиво.
Каркасный дом на углу, поднимаемся наверх, комната футов 12 на 14, на бетонном основании самодельная фанерная сцена, в помещении человек 20, дощатая сцена ходит ходуном, и звук отличный. Гитары орут прямо в лицо, ревут басами, как динозавры, а в другой комнате крутят пластинки.
Я сижу в той комнате, где пластинки, кадрю кубинскую девицу, курю траву, попиваю пивко. Я под коксом, но он уже отходит, знаете. Парень говорит: «Может, сыграешь?». Отчего бы и не сыграть. Пошел в ту комнату, где банда, и как мы с ними дали оторваться ничуть не хуже, чем на моем собственном концерте. Играли «Wild Thing», «Gloria», простые вещи, которые все знают. Сцена ходила ходуном, вся комната ходила ходуном. Лампочка горела, весело было: такие дела.
Берлин как дом
Однажды в жизни я чувствовал себя дома. В Берлине. Два года там прожил, может, даже больше. С девушкой по имени Эстер. Не все знают, что Берлин очень специальное место. (Западный Берлин 80х. Отчасти эта специальность сохранялась в 90х после падения стены, а теперь уже, наверное, все. Прим. перев.). Мало детей, мало людей средних лет. В основном молодежь и старики, а между ними почти никого.
И активный музыкальный движняк. Здорово. Прямо волшебная страна Я нашел целый заброшенный город. Когда немцы проиграли войну и пришли русские, вся промышленность исчезла, практически за одну ночь. Остался целый город прекрасных заводских строений правда, они меньше, чем те, к которым мы привыкли сегодня. Гигантские лофты, построенные в двадцатыетридцатые годы. Отличные были дизайнеры. Много свободного места, потому туда и ломанулись все художники, артисты и так далее.
Когда мы сделали «Идиота» и репетировали перед туром, у нас был целый павильон на старой студии UFA, где снималось всякое великое кино «Метрополис», например. До победы нацизма там работал Фриц Ланг. Много великих фильмов было снято на UFA. Прекрасные фильмы немецких экспрессионистов гнили на полках, потому что непонятно было, чьи они теперь. Повсюду стоял запах медленно портящейся пленки.
Это мне, наверное, и нравилось: город призраков, при этом масса плюсов. Благодаря четверовластию полиция смотрела сквозь пальцы на так называемое «культовое поведение». Город крайне алкоголический, обязательно ктонибудь на улице да шатается. Торговля наркотиками тоже не особо преследуется. Законы попустительские, все вежливые: «да, сэр, нет, сэр». Не то чтоб им совсем наплевать на торговлю наркотой, просто людям не мешают оттягиваться. Город открыт круглосуточно. Это берлинская традиция, оставшаяся с веселых 20х годов. Закрываются одни клубы, открываются другие, и так сутки напролет.
В одном только Западном Берлине штук семь озер, которые, как правило, соединены каналами можно плавать и кататься на лодках, для этого много замечательных мест. Еще там есть деревни в черте города, огромная территория, очень красивая, запущенные старые деревни с удивительными немецкими стариками. Мы ходили гулять и заблуждаться; я люблю плутать в какихнибудь совершенно деревянных местах, чтобы стряхнуть с себя всю эту Америку, просто полностью смыть. Такая прогулка она как душ, знаете, просто смываешь
с себя всю эту дрянь, в которой рос с детства. Кто находил когданибудь огромный заброшенный город в далеких краях, тот меня поймет. Поразительный опыт.
Мне страшно в этой стране, в Америке. Здесь, конечно, есть свои полезные плюсы, но некоторые ценности настолько ложны, настолько зловредны. Многие люди постоянно в печали, сами того не замечая, как будто им какойто вирус разъедает мозги. Людей держат в узде самым жестоким образом, а я люблю совсем другое.