Фриско
В 1970 году мы играли забавный концерт с Элисом Купером. Сначала я, потом Элис Купер, а потом какаято неизвестная группа «Flaming Groovies», ни разу не забавная.
Хорошо отыграли, а потом подходит ко мне чувак и произносит длиннющую речь о роке. Он представился Стэном Аусли, кислотным королем. Ишь ты. И, как бы, ну и что? Целую речь толкнул о какихто своих знакомых, которые утверждают, что я в сговоре с дьяволом несусветная хуйня. Рассказывал, как делал звук «Grateful Dead».
В первом ряду были какието чудики в навороченных арабских одеждах. Мы впервые попали в СанФранциско (и вообще в Калифорнию). После концерта я поехал в гости к этим ребятам, оказалось, они из «Хибискуса» трансвеститской тусовки. Я понятия не имел, что это такое. В жизни не был в гостях у голубых.
Помню странное, пронизывающее ощущение от этого дома; трое из них не сводили с меня глаз очень неуютно. До тех пор я не сталкивался ни с гомосексуальными, ни с опиушными кругами. Была там девчонка, Тина, тоже нездоровое существо. Ей было лет 14, и она торговала собой, чтобы покупать героин совершенно маленькая, откудато из СанБернардино, очень хороша, латиноамериканского типа, прекрасный римский профиль, красиво очерченные брови, карие глазищи, развратный рот. Я зависал с ними всю ночь и проникся отвращением ко всей этой хуйне. Так что я забрал Тину и поехал домой. Ее както непонятно колбасило. У меня на нее был гигантский стояк, и впервые в жизни я услышал: «Больно, делай мне больно!». Никогда с таким не сталкивался. Узнал коечто новое.
So loveless,
so pretty,
so what?
ЛосАнджелес. «Тропикана»
Поехали мы в ЭлЭй записываться. Мы, собственно, во Фриско играли, чтобы покрыть расходы на эту поездку. Записывались в студии «Электра» на бульваре СантаМоника, а жили в «Тропикане», знаменитом рокотеле. На каждый день я выбирал по одной песне в день по песне. Приходили в студию, я давал им песню, и мы крутили ее столько, сколько нужно, пока я не удовлетворялся результатом. Я пропевал каждый дубль вместе с группой. Сидели и записывались как могли без наложений.
К счастью, у нас были отличные звукоинженеры. «Электра» была продвинутой студией. Они начинали с фолкрока. Молодцы. Они были заинтересованы в качестве записи. Там был инженерангличанин, Байрон РоссМайринг, он снимал наш звук как есть и старался по возможности сохранить всю спонтанность, все случайные гармонии, чтобы это прочиталось на пластинке, примерно наполовину очищенное от моей любимой грязи (когда все звуки друг в друга лезут). Альбом «Funhouse» отлично записан, мне понравилось.
«Электра» была в двух кварталах от нас в двух кварталах от «Тропиканы». Так что каждый день можно было наблюдать, как мы шагаем по улице с гитарами. Четверо Stooges честно топают по улице, полные решимости дойти до студии и записать песню. Топает компания провинциалов у меня в заднем кармане бумага и ручка (вдруг придет в голову поменять слова), а также наркотики, у гитаристов и басиста кейсы с инструментами, так?
Между тем моим соседом по «Тропикане» был Эд Сандерс, который писал книгу «Семья» про мистера Мэнсона. Это было вскоре после мэнсоновских убийств, и он несколько напрягался жить рядом со мной, особенно когда я стал носить красный собачий ошейник, купленный в Баузербутике. Ято думал, мне идет, а он думал, это чтото означает. Все тогда гнали на тему «сатанизма» что бы это ни было.
Там же жили Энди Уорхол, Пол Моррисси и вся съемочная группа фильма «Жара» (или «Свет»?). Так я познакомился с Энди Уорхолом. Я плавал в гостиничном бассейне. Бассейн маленький, плаваю я хорошо; делаю несколько взмахов под водой, чувствую, ктото на меня смотрит. Выныриваю стоит Энди Уорхол. «Ух ты, говорит, здорово плаваете». Так и сказал. Поболтали немножко. Такой славный. Говорит: «Заходите ко мне какнибудь». Я занервничал. Он жил в номере 15, а я в 9м, недалеко. Он всегда оставлял дверь нараспашку, чтобы следить, пришел ли я. Я очень стеснялся. Наконец однажды всетаки зашел к нему, долго разговаривали.
Преодоление депрессии
Да, вот это интересная тема, насчет суицида и мрачных настроений. У меня часто бывало в жизни мрачное настроение, причем в основном я злился на себя самого, когда трудно общаться с людьми, достучаться до когото. Помоему, все мрачняки именно отсюда.
В какойто момент ситуация была хуже некуда. Несколько лет я провел на самом дне лежал в психбольнице, был без работы, надо мной смеялись, меня практически вытеснили со сцены, хотя я был слишком упертый, чтобы так вот взять и уйти. Контракты нависали надо мной, как переносная туча, не позволяя поменять менеджмент. И СЛАВА БОГУ! Я готов был подписать все что угодно.
Но благодаря Дэвиду Боуи произошел перелом, мы покатались вместе, записали альбом «The Idiot». Он разъезжал по всему миру и работал в условиях гораздо большей жесткости и требовательности, чем я привык. И я както внутренне освободился, то есть не то чтобы я раньше был не свободен, но это было новое ощущение. Перестал зависеть от наркотиков, от необходимости впадать в спячку каждый раз, как только случается неприятность, от валиума и прочих снотворных. Учтите, мои