Я резко вскочила, бросилась вперед, оперлась руками о широкий подоконник. Комната моя выходила во двор. Только снаружи не наблюдалось мощеной плиткой площадки, не было там ни знакомого забора, ни будки с охраной.
Я ошарашенно обозрела аккуратно стриженый кустарник, фазанов, гуляющих меж цветущих роз, кованную ограду, ажурные ворота и настоящую карету, запряженную парой лошадей.
С высоты второго этажа мне прекрасно было видно, что за забором начинаются поля. Что нет там ни малейшего намека на коттеджный поселок, где жила моя бывшая одноклассница Данька.
Я обернулась. Мне показалось, что дама едва смогла сдержаться.
Феленька, что с тобой? Ты часом не приболела?
Не знаю, я с надеждой прикоснулась ладонью ко лбу.
Пальцы были холодными, кожа лба прохладной. У меня явно не наблюдалось ни жара, ни бреда. Тогда как все это объяснить?
А вы кто? сделала я вторую попытку.
Здесь уже незнакомка не стала играть. Она моментально преобразилась так, что от злобного взгляда я невольно вздрогнула.
Я твоя тетушка Береника Блумм.
Улыбка у нее вышла совершенно людоедская.
И если ты, милая моя Феленька, не перестанешь ломать комедию, то, помяни мое слово, сегодня же вечером отправишься жить в веселые кварталы. Там тебя с радостью примут. Им комедиантки всегда нужны.
А в веселых кварталах театр? глупо уточнила я.
«Тетушка» глянула на меня, как на умалишенную и вновь рявкнула:
Нет! Театр сейчас здесь. А там
Она махнула рукой, не вдаваясь в подробности, и вновь прошипела:
Офелия, не зли меня. Не вынуждай брать грех на душу. Ты, как-никак, мне родня, хоть и по мужу-покойнику. Живо собирайся!
Если я хотела возразить, то не успела, потому что онемела вновь. Дверь без стука отворилась, а на пороге возникла процессия из трех служанок. Первая несла огромный медный таз. Вторая большой кувшин, полный воды. Через плечо у нее было перекинуто пушистое полотенце. Третья же держала за ручку расписной фарфоровый горшок, вид коего не оставлял никаких сомнений в его назначении.
Я пораженно икнула и тихо осела на кровать. Только на меня никто не обратил ровным счетом никакого внимания.
Служанка с ночной вазой торжественно зашла за ширму и скоро вышла оттуда с пустыми руками. Две других установили таз на крепкий деревянный табурет. Кувшин с полотенцем определили на стол. Из таза достали мыло, щетку для волос, округлую жестяную коробочку и нечто, безумно похожее на зубную щетку с красивой резной рукоятью.
Я же все никак не могла прийти в себя. Мне что, теперь тут жить? Мамочки! Верните мне ванную! Дайте нормальный туалет! Я, честное слово, никогда и ни к кому не полезу без спроса! Ну пожалуйста!
На глаза навернулись слезы, в носу предательски защипало. В голове родилась мысль, которая меня окончательно добила: «Здесь же нет интернета!»
От жалости к самой себе я громко шмыгнула носом.
На тетушку это подействовало, как на овчарку команда «Фас». Она ткнула пальцем в сторону ширмы и грозно рявкнула:
Чего расселась! Живо отправляйся туда.
Я вдруг поняла, что не могу больше ни удивляться, ни возмущаться. Тихонько сползла с кровати и обреченно поплелась на горшок.
Вас когда-нибудь зашнуровывали в корсет? Нет? Считайте, что вам крупно повезло.
Ты спятила, Бетти? Ты же мне так ребра сломаешь!
Я стояла, раздвинув для устойчивости ноги, и что есть сил держалась за спинку кресла.
Служанка на миг прекратила изуверство.
Что вы такое говорите, леди. Как можно. Я шнурочки еще даже наполовину не затянула! Вы бы лучше выдохнули, да животик втянули. Все бы легче пошло.
Я постаралась выпустить из легких последний воздух и судорожно втянула то, что Бетти называла животом. По мне так у здешней Офелии не было ни намека на живот. Зато у нее обнаружилась копна густющих рыжих волос, веснушки, премиленький курносый нос и вполне себе аппетитная грудь. Размера второго.
Я опустила глаза, вгляделась в вырез нижней рубашки. А, может, даже третьего. При такой-то худобе это был просто подарок судьбы. А еще тонюсенькая талия и бедра почти как у заокеанской Дженифер.
В прежней жизни мне с фигурой повезло куда меньше. Тут я сдавленно пискнула, потому что Бетти поднажала и смогла затянуть корсет до конца.
Вот и все, Леди, сказала она довольно. И ничего не сломалось.
Я тихонько ощупала себя руками и попыталась вдохнуть. Щас! Размечталась. Да как же они здесь живут? Это же пытки сплошные. Перед глазами тут же встал горшок, водруженный на низенький табурет. Я вспомнила, как, краснея и отчаянно смущаясь, пыталась
Ну да не будем об этом. И это в комнате полной народу! Спасибо, хоть ширму поставили.
Леди Офелия, давайте наденем платье.
Честно говоря, мне уже было все равно. Хоть платье, хоть паранджу. Со мной уже чего только не делали. Сначала раздели догола и нудно поливали водой над тазом. Вода была едва теплой водой. Мыло остро воняло розой и жиром. Зубной порошок разил лавандой. От мысли, что прошлая Офелия чистила зубы этой же щеткой, меня едва не вывернуло. У пусть зубы были те же, я ничего не могла поделать с чувством острой брезгливости.
Потом меня долго чесали щеткой, укладывая за прядью прядь в высокую прическу. Следом подоспел корсет. И вот теперь платье. На него моих эмоций почти не осталось.