Леонард схватился за лоб.
«Без моего участия? Она что, собирается выбрать невесту и привести ее под венец, пока я буду считать урожай в Фурво?»
«О, не сомневайся!» Арман рассмеялся, явно наслаждаясь замешательством Леонарда. «Если тетушка дЭгриньи взялась тебя сватать, она доведет это дело до конца. И да, если ты будешь слишком упираться, она вполне способна найти способ "женить тебя без твоего деятельного участия". Знаешь, старомодные методы: закрыть в одной комнате с избранницей и компрометирующим свидетелем, подписать контракт во время твоего сна Она из тех, кто считает благо рода выше личных капризов. Даже таких симпатичных капризов, как твои мельницы и школы.»
Леонард издал стон, похожий на рычание загнанного зверя. Системное предупреждение "Квест 'Продолжение Рода' активирован. Статус: 'Принудительное обновление'" замигало в его сознании красным цветом. Отказ от приглашений сейчас означал бы не просто оскорбление трех влиятельных семей, но и прямой вызов маркизе. А на это у него не было ни сил, ни, откровенно говоря, желания ввязываться в войну.
«Прекрасно,» процедил он сквозь зубы, чувствуя, как его планы на спокойную рабочую неделю рушатся. «Отвечай всем: "Граф де Виллар с глубокой признательностью принимает любезное приглашение и будет счастлив посетить" и так далее. Подчеркни "глубокую признательность". Может, хоть это их немного успокоит.»
«Блестяще!» Арман чуть не захлопал в ладоши. «Я сам займусь ответами. О, это будет так весело! Подготовься, Лео, тебя ждут осмотр, прослушивание и дегустация потенциальных "партий"!»
После завтрака, оставив Армана строчить изысканные согласия, Леонард вызвал Пьера в свой кабинет. Вид камердинера был безупречен, но в глазах читалось привычное ожидание какого-нибудь щекотливого поручения барина.
«Пьер,» начал Леонард, стараясь звучать максимально деловито. «Мне нужны подарки. Три. Для мадемуазель Амели де Боссе, мадемуазель Сесиль де Клермон и мадемуазель Элоиз де Ламбер.»
Пьер едва заметно поднял бровь.
«Как всегда, месье граф? Бриллиантовые серьги? Жемчужное колье? Или, может, шелк из Лиона? У нас еще есть несколько отличных кусков, припасенных после э последнего визита к мадам де Марвиль.»
В голове Леонарда всплыли обрывки воспоминаний: дорогие безделушки, бесцеремонно вручаемые наутро после страстной ночи своеобразные "откупные", чтобы женщины не строили иллюзий и не докучали.
«Мы были похожи, черт возьми,» с горечью подумал он, сравнивая методы прошлого графа со своими собственными в 2025-м. Тогда он «откупался» от девушек дорогими украшениями и дизайнерскими сумками. Теперь же бриллианты и шелка служили той же цели в масштабах аристократии XVIII века.
«Нет, Пьер,» сказал он твердо, ломая шаблон. «Совсем не «как всегда». Никаких бриллиантов, жемчуга или откровенно дорогих тканей. Это не откупные. Это подарки знак уважения и благодарности за приглашение. От порядочного графа Виллара. Понял?»
Пьер моргнул, явно обрабатывая эту новую информацию.
«Понял, месье граф. Подарки порядочные. И уважительные.» Он немного помолчал. «Может книги? Мадемуазель де Клермон музицирует ноты, возможно? Мадемуазель де Боссе, говорят, любит сад редкий сорт розы в горшке? Мадемуазель де Ламбер увлекается благотворительностью скромное, но изящное пожертвование в ее имя в приют?»
Леонард смотрел на Пьера с растущим уважением. Камердинер не только быстро сориентировался, но и предложил варианты, идеально соответствующие новому «бренду» графа просвещенного, хозяйственного и порядочного.
«Пьер, вы гений!» воскликнул Леонард, и на его лице впервые за утро появилась искренняя улыбка. «Именно так. Ноты что-нибудь современное, но не слишком сложное. Розу самую необычную, какую найдете. Пожертвование скромное, но от графа Виллара в честь мадемуазель де Ламбер. И оформить все изящно, без помпезности. Бюджет умеренный. Очень умеренный. Мы же не покупаем их благосклонность, верно? Просто проявляем вежливость.»
«Совершенно верно, месье граф,» Пьер почтительно склонил голову, но Леонард поймал легкий огонек одобрения в его глазах. «Вежливость и умеренность. Будет исполнено.» Он развернулся и вышел, уже обдумывая, где достать редкую розу в ноябре.
Леонард с облегчением вздохнул. Один кризис миновал. Теперь можно было погрузиться в нормальную, понятную работу. Он вызвал Жака, сына мельника из Фурво, и Мари, дочь деревенского писца своих
юных "статистиков" и помощников. Они принесли кипы бумаг: отчеты по урожаю, списки материалов для ремонта дороги, сметы на школу.
Кабинет наполнился скрипом перьев, шелестом бумаг и сосредоточенным молчанием, прерываемым лишь четкими вопросами Леонарда и тихими ответами детей. Здесь, среди цифр, планов и реальных проблем, он чувствовал себя на своем месте. Никаких светских игр, двусмысленных взглядов или приказов о продолжении рода. Только дело.
«Вот оно, настоящее,» думал Леонард, проверяя расчеты Жака по стоимости балок для моста. «Здесь я строю. Здесь я нужен. Здесь меня судят по тому, что я делаю, а не по тому, с кем я должен лечь в постель ради «камешка в арке»».