«Лео... Погиб... Вчера...» не слова, а последняя каскадная вспышка образов: его нежность той ночи; его холодное лицо утром; его визитка; его черная «Аура» рядом с жёлтым адом; его лицо на экране... И жёлтая вспышка огня. Всё вчера.
Она не услышала грохот падающей на пол чашки с горячим шоколадом. Не почувствовала, как её тело обмякло и стало сползать со стула. Не увидела, как Аня, крича что-то нечленораздельное, бросилась подхватывать её, зовя на помощь, с лицом, мокрым от слёз слёз и за подругу, и за того незнакомого героя, который сломал ей сердце.
Темнота. Бездна. Беззвучная. Безвременная.
Последний участок её собственной дороги оборвался. Не на набережной, а здесь, в уютном кафе, под репортаж о вчерашней гибели человека, который за одну ночь и одно утро перевернул всю её вселенную. Он унес с собой не только свою жизнь, но и всё ответы, всё «почему», оставив только невыносимую боль, неразрешимый парадокс подлеца и героя, и страшное знание: вчера было её последним днём с ним. И первым днём без него. Навсегда.
Глава 5. Туннель Света и Тени
Потом, вдали, появился Свет. Не ослепительный, не пугающий, а тёплый, золотистый, манящий. Как окно в уютной комнате тёмной ночью. Она поплыла к нему. Нет, не поплыла двинулась, без усилий, без воли, словно лёгкое перо, подхваченное течением невидимой реки. Это был туннель. Стены его не имели вещества, они были сотканы из струящихся теней и мерцающих искр воспоминаний.
И воспоминания пришли. Не потоком, а калейдоскопом ярких, осязаемых картин, возникающих вокруг, как голограммы в дорогом клубе, но куда более реальные.
Детство: Маленькая девочка в синем платьице, смешно топающая по луже во дворе. Запах мокрого асфальта и маминых пирожков с капустой. Плач, когда уронила любимого плюшевого медвежонка в грязь. И тёплые, сильные руки отца, поднимающие её, вытирающие слёзы: «Ничего,
солнышко, отмоем Мишутку!». Беззаботное счастье, где главные трагедии разбитая коленка и дождь, испортивший прогулку.
Школа: Парта, испещрённая надписями. Резкий запах мела и промокашки. Стыд из-за двойки по математике, спрятанный дневник. Первая лучшая подруга Аня, с которой шептались на уроках и делились бутербродами. Смех на переменах, такой громкий, что учителя кричали: «Тише!». Первая влюблённость в высокого мальчика из параллельного класса, на которого только смотрела украдкой, краснея до корней волос.
Институт: Студенческое общежитие, пахнущее дешёвой лапшой и надеждами. Бессонные ночи перед экзаменами, заваленный книгами стол. Первый настоящий поцелуй в тёмном углу парка после вечера в клубе. Неловкий, влажный, сладкий от коктейля. Сердце, колотящееся, как птица в клетке. Чувство, что весь мир теперь вращается вокруг этого мальчика с гитарой и смешными веснушками.
Первый раз: Комната в общаге, застеленная ситцевым покрывалом. Дрожащие руки, стеснение, смешанное с жгучим любопытством. Небольшая боль, потом тепло, странная близость и ощущение, будто переступила какой-то важный порог. Утром смущённый взгляд и обещание «навсегда», которое растаяло через полгода, как дым. Боль расставания тогда казалась концом света.
Работа: Первый день в детском саду. Море маленьких, любопытных глаз, смотрящих на неё снизу вверх. Паника: «А вдруг не справлюсь?». Первые слёзы ребёнка, которого она утешила. Первые доверчивые обнимашки за ногу. Ощущение нужности, тепла, которое давали эти маленькие человечки. Простые радости: детский смех, неуклюжие рисунки, первый выученный стишок. Жизнь, наполненная смыслом, который был понятен и ясен помогать, заботиться, любить.
Картины мелькали, сменяя друг друга. Радость, грусть, победы, провалы, обыденность и моменты счастья. Жизнь обычной девушки из обычной семьи. Ничего грандиозного, но её жизнь. Искренняя, немного наивная, наполненная теплом к детям и верой в хорошее.
И вот он. Лео.
Его образ вспыхнул не как другие картинки, а как ослепительная вспышка. Не пентхаус, не клуб "Облако 45". А его лицо в тот момент в клубе, когда их взгляды встретились впервые. Холодные, оценивающие янтарные глаза, которые увидели её, такую чужую. Потом его улыбка, когда он протягивал ей розовый коктейль. Нежный и в то же время властный. Его руки на её талии во время танца. Его шёпот на ухо о «командном центре». И... ночь. Вспышка чистого, физического блаженства, смешанного с доверием, которое граничило с самозабвением. Его прикосновения были откровением, его нежность наркотиком. В тот момент она горела.
Потом утро. Ледяной тон. Визитка. Фраза «как смена в детском саду». Стыд. Боль. Разбитость. И... любовь. Дикая, нелепая, не умирающая даже от осознания его цинизма.
И последняя картина: его лицо на экране телевизора в кафе. Строгое. Героическое. Погибший. Вчера. Спасая чужих. Её Лео. Подлец и герой в одном лице. Парадокс, который разорвал её изнутри.
В туннеле не было чувств. Ни боли от воспоминания утраты, ни стыда, ни даже той всепоглощающей любви, что свела её в могилу. Было лишь знание этих чувств. Как будто она читала книгу о себе. Знание, что она любила его. Любила того, кто убил её своей жестокостью и своей героической гибелью. Любила даже сейчас, плывя к свету, не чувствуя ничего.