Именно, кивнул я. Нам нужна тяжелая артиллерия. Цитостатики, плазмаферез для очистки крови от аутоантител. И начинать нужно немедленно. Завтра утром он должен быть в сознании.
Артем задумчиво пролистывал стопку анализов, его лоб прорезала глубокая складка.
Но для стопроцентного подтверждения нужна биопсия, произнес он, наконец. Почки или легкого. И лечение Илья, это же цитостатики. Тяжелая химия. Циклофосфамид, азатиоприн Мы убьем его иммунитет к чертовой матери.
Я не мог с ним не согласиться.
Артем прав. Это не витаминки.
Это тяжелая артиллерия, которая бьет по площадям, без разбора уничтожая и взбесившиеся иммунные клетки, и здоровые, делящиеся.
Риск сепсиса, оппортунистических инфекций, да чего угодно, взлетает до небес. Но альтернатива мучительная смерть от тотального васкулита в течение нескольких недель. Выбор, как по мне, очевиден.
Именно, кивнул я. Плюс пульс-терапия кортикостероидами
для подавления острого воспаления. Но есть проблема. Пока мы будем ждать результаты биопсии а это минимум три дня в лучшем случае, с учетом нашей лаборатории этот системный пожар может вызвать необратимые повреждения. Инсульт из-за васкулита сосудов мозга. Инфаркт миокарда. Перфорация стенки кишечника с массивным кровотечением. Отказ надпочечников. Что угодно. Мы играем в русскую рулетку, где в барабане пять патронов из шести.
И что ты предлагаешь? Шаповалов сцепил пальцы в замок, его взгляд стал жестким и внимательным.
Сейчас. Сейчас будет самое сложное.
Не просто предложить агрессивное лечение, а предложить чистое, концентрированное безумие с точки зрения любого нормального лекаря.
Начать лечение немедленно. Сегодня ночью. А чтобы защитить его нервную систему от дальнейшей атаки и стабилизировать клеточные мембраны, я хочу использовать «Эгиду-семь».
В кабинете повисла звенящая тишина.
Она была настолько плотной, что я услышал, как пластиковая ручка, выпав из ослабевших пальцев Артема, со стуком ударилась об пол. Шаповалов, до этого сидевший ссутулившись, медленно выпрямился, его лицо окаменело.
«Эгиду»? переспросил он так тихо, что это прозвучало громче крика. Разумовский, ты предлагаешь использовать алхимический нейроблокатор четвертого порядка? Это же почти боевое заклинание, запечатанное в ампулу! Его используют в редких случаях!
Он знает. Конечно, он знает.
Мастер старой школы, он наверняка читал о нем в закрытых отчетах Гильдии. Он прекрасно понимает, что именно я предлагаю.
Верно, подтвердил я, не отводя взгляда.
Зачем такие крайности? Шаповалов нахмурился, в его голосе прозвучало откровенное недоумение. Пациент медикаментозно успокоен. Он стабилен. Мы никуда не спешим.
Я откинулся на спинку стула и посмотрел ему прямо в глаза, переводя разговор из плоскости медицины в плоскость политики и справедливости.
Мы-то не спешим. А вот полиция очень даже. Капитан Громов ждет признательные показания. Без них все наше дело по Ашоту развалится.
Шаповалов несколько секунд молчал, сопоставляя факты.
И при чем тут «Эгида»?
На моем лице появилась холодная, хищная усмешка.
Побочный эффект, Мастер Шаповалов, хоть и выглядит жутко, но он полностью контролируемый и обратимый, детально и хладнокровно объяснил я, видя, что они готовы слушать. Препарат действует ровно восемь часов, плюс-минус тридцать минут, потом метаболизируется печенью и выводится без последствий.
Шаповалов смотрел на меня, не мигая, и я видел, как в его умных, усталых глазах медленно складывается мозаика. В них разгоралось шокированное понимание.
Ты хочешь начал он, но осекся.
Я хочу стабилизировать его центральную нервную систему перед началом агрессивной иммуносупрессивной терапии, закончил я его мысль, формулируя ее в рамках безупречного медицинского протокола. А тот факт, что в процессе этой стабилизации он окажется в состоянии полной беспомощности и будет вынужден выслушать некоторые неприятные для себя вещи, это всего лишь терапевтический аспект. Полностью легальный и медицински обоснованный рычаг давления.
Ого! мысленно присвистнул Фырк. Двуногий, да ты не просто лекарь, ты стратег уровня «Бог»! Использовать побочку как инструмент для допроса под видом лечения это же гениально! Цинично, но гениально!
Шаповалов молчал долгих десять секунд, обдумывая услышанное. На его лице отражалась целая гамма эмоций: шок, недоверие, затем мрачное, почти брезгливое уважение.
Нормально, наконец выдохнул он. На грани. Но нормально. С точки зрения здоровья мы ему не вредим, а то что он немного испугается, так ему это даже на пользу пойдет. Вон какой переполох его люди в больнице устроили.
Да, всё в рамках протокола и медицинской этики, спокойно добавил я. Препарат показан при его состоянии для предотвращения неврологических осложнений васкулита. А то, что у него есть такая специфическая побочка, не моя вина. Я просто использую все доступные инструменты для комплексного лечения пациента.
Я превращал лекарство в оружие. И часть меня прекрасно понимала, насколько это скользкий и опасный путь.
Шаповалов медленно встал и прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Затем остановился у двери.