Мой разум, лишённый всех привычных инструментов логики, физики, математики отчаянно пытался найти в этом хаосе систему. Найти хоть какую-то закономерность. Я пытался применить к этому шуму преобразование Фурье, чтобы разложить его на гармоники, но сами основы математики здесь были нестабильны. Число Пи плавало, мнимая единица то и дело становилась действительной, а параллельные прямые пересекались под самыми немыслимыми углами.
«Так. Что мы имеем? пытался рассуждать я, чтобы не сойти с ума, хотя, скорее всего, я уже давно перешёл эту черту. Нестабильная среда. Отсутствие постоянных физических законов. Поток неструктурированных, повреждённых данных. По сути синий экран смерти вселенского масштаба. Пользовательский опыт, прямо скажем, отвратительный. Ноль из десяти. Интересно, куда можно написать жалобу? Где здешний отдел по работе с клиентами? Или хотя бы форум на Reddit, где другие пользователи делятся впечатлениями и способами решения проблем?»
Звуковой фон был под стать визуальному. Искажённые, замедленные в тысячи раз отголоски моего собственного конца. Протяжный вой лопающегося металла, который теперь звучал как скрежет неисправного жёсткого диска, пытающегося прочитать несуществующий сектор. Цифровой визг, от которого моё бестелесное «я» сжималось в комок. Это была пытка для разума, привыкшего к порядку, к формулам, к тому, что у всего есть причина и следствие. А здесь были только следствия. Без причин. Бесконечный цикл исключений без обработчиков.
Постепенно, спустя вечность или, может, пару наносекунд время здесь тоже было величиной ненадёжной, информационный шум начал меняться. Он становился более личным, а оттого ещё более невыносимым. Я понял, что вижу не просто случайный мусор. Я вижу фрагменты своей собственной, только что закончившейся жизни, пропущенные через промышленный шредер.
Вот я «вижу» лицо матери. Старая, выцветшая фотография на моём рабочем столе, где она улыбается мне на моём двадцатилетии, держа в руках торт. Но её улыбка подёргивается рябью, как плохое видеосоединение. Пиксели её лица начинают жить своей жизнью, сползая и образуя гротескную, кричащую маску. Она пытается что-то сказать, поздравить, но её голос это лишь набор искажённых аудио-артефактов, полный помех и скрежета, как будто старую пластинку проигрывают на сломанном патефоне. Образ мерцает, искажается и исчезает с финальным визгом, похожим на
звук удаляемого файла.
Вот перед глазами проносятся формулы моего сплава. Дело всей моей жизни. Уравнение состояния, диаграммы фазовых переходов. Но все символы перепутаны, индексы стоят не на своих местах, а фундаментальные константы постоянная Планка, скорость света флуктуируют, превращаясь в бессмысленный набор иероглифов. Величайший труд моего разума превратился в абракадабру, в спам-рассылку от Вселенной. Я пытаюсь ухватить хоть одну знакомую концепцию, но они ускользают, тают, превращаясь в тот же цифровой мусор.
Вот я вижу свою первую съёмную квартиру. Старое, продавленное кресло, в котором я любил сидеть вечерами, читая научную фантастику. Вид из окна на ночной город, на гирлянды огней. Но стены комнаты сделаны из мерцающих, рассыпающихся пикселей, а огни города за окном это просто статичная, некачественная картинка, «задник», нарисованный ленивым дизайнером этого странного мира. На мгновение картинка за окном сменяется изображением невозможного, неевклидова города из кошмаров Лавкрафта, и тут же всё схлопывается в ничто.
Это было хуже, чем просто хаос. Это был процесс стирания. Целенаправленного, методичного уничтожения личности. Я был вынужден наблюдать, как моё прошлое, моя личность, вся моя жизнь всё, что делало Виктора Новикова Виктором Новиковым, распадается на бесполезные байты информации. Это было не больно. Это было гораздо хуже. Это было полное и окончательное обесценивание всего, чем я был. Я был программой, которую удаляли с диска, и я был вынужден наблюдать за процессом форматирования. Медленно, файл за файлом. И это вызывало чувство глубокой, всепоглощающей тоски и абсолютного бессилия.
В тот момент, когда мне показалось, что от моего «я» уже почти ничего не осталось, что я вот-вот растворюсь в этом информационном шуме, как капля чернил в воде, сквозь вой и скрежет пробился он. Тот самый звук.
Ритмичный. Упорядоченный. Стабильный.
Удар. Пауза. Удар.
Сначала я принял его за очередной глюк. Ещё один зацикленный аудиофайл в этом плейлисте безумия. Очередной артефакт. Но он повторялся. С идеальной, неизменной периодичностью. Он не искажался. Он не обрастал помехами. Он был чистым сигналом. В этом океане хаоса это был единственный островок порядка. И мой тонущий разум инстинктивно уцепился за него, как утопающий за спасательный круг.
Я начал концентрироваться на этом звуке, игнорируя всё остальное. Я строил вокруг него ментальный брандмауэр, отсекая потоки повреждённых данных. Пытался его проанализировать, разложить на составляющие, как раскладывают на спектр световой луч. Это был не просто стук. В нём был вес. В нём был резонанс. Это был звук тяжёлого молота, бьющего по массивной стальной плите. По наковальне. Этот звук был мне знаком. Я слышал его в цехах, когда работал с крупными поковками на металлургических заводах. Это был звук созидания. Звук, который придавал бесформенному металлу новую жизнь и новую форму.