Вот только он забыл одну простую вещь.
Я не собирался отступать или прятаться.
Мое решение созрело в ту же секунду, как Аниса сказала про ловушку.
Я иду в здание Гильдии.
Заявление прозвучало в тишине подвала как удар грома. Все, кто мог, уставились на меня. Кайден замер на полуслове, Ария вскинула голову, даже раненые приподнялись на локтях.
Что? первой опомнилась Зара. Она подошла ко мне, ее лицо было серьезным, а в глазах сверкал острый ум стратега. Дарион, ты в своем уме? Это самоубийство. Он ждет тебя там. Вся верхушка Гильдии, каждый Охотник.
Отлично, кивнул я. Не придется бегать по всему городу, чтобы собрать их в одном месте.
Дарион, послушай меня, она понизила голос, в нем зазвучали стальные нотки женщины, привыкшей управлять, а не просить. Девушка встала прямо передо мной, заставляя посмотреть ей в глаза. Ты не понимаешь последствий. Ну ворвешься ты туда и убьешь его. И что дальше? В глазах всей империи ты подтвердишь свой статус террориста, который убил «героя», пытавшегося остановить тебя. Риверс станет мучеником, если погибнет таким образом. Его дело будет жить. Другие советники, даже если они его боятся, будут вынуждены объявить на тебя настоящую охоту, чтобы сохранить лицо. Ты проиграешь не битву, ты проиграешь войну.
Она говорила правильные, логичные вещи. Вещи, которые имели значение в этом мире интриг, политики и общественного мнения. Вот только мне на это было глубоко плевать.
Общественное мнение это поводок, Зара. А я не собака, мой голос был спокоен, как штиль перед бурей. Пусть строят ему памятники. Я приду и разрушу их. Сначала разберемся с проблемой. С последствиями будем иметь дело, когда они наступят.
Зара смотрела на меня, и я видел в ее глазах смесь восхищения и отчаяния. Девушка понимала, что переубедить меня невозможно. Она прекрасно понимала, что я был клинком, и этот клинок уже был занесен над головой Риверса.
Ария подошла следом. В отличие от Зары, она даже не пыталась меня отговаривать. Она знала меня лучше. Знала, что слова тут бессильны.
Будь осторожен, только и сказала она тихо. В ее глазах не было страха, только безграничное доверие и вера в меня.
Я кивнул. Затем мой взгляд снова упал на Норриса, на его пустой рукав.
Ария.
Да?
Сделай ему протез. Лучший, на который ты способна. Из того металла, что я принес из последнего Разлома. Он должен быть легче и прочнее, чем обычная рука. Парень здорово постарался, защищая наш дом.
Она удивленно моргнула, а потом на ее лице появилась легкая, теплая улыбка. Такая, от которой в этом сыром подвале стало чуточку светлее.
О, так теперь ты называешь это место домом? Неужели твое холодное сердце немного оттаяло? она толкнула меня локтем в бок.
Я на мгновение замер, почувствовав укол раздражения от того, как легко она читает меня.
Парень защищал это место, я намеренно сделал паузу. Он заслужил право ходить на двух ногах и держать меч в обеих руках.
Ария понимающе кивнула. Ей не нужны были дальнейшие объяснения.
Развернувшись, я направился к выходу из подвала. Больше говорить было не о чем. План был прост, как удар меча. Идти прямо. Устранять препятствия. Убить Риверса.
Шаги гулко отдавались на бетонных ступенях. Когда я поднялся наверх, в пустой цех строящегося здания, я почувствовал знакомое движение за спиной. Из моей тени, словно сотканный из мрака, вырос мой верный товарищ. Пёс не издал ни звука, просто встал рядом.
и мне пришлось убить его. Он больше не был собой, и никогда бы не стал. У меня есть доказательства. Ваш командир, ваш брат по оружию, был предан. Его продали Риверсу, как какой-то предмет! Подумайте, кому вы служите на самом деле.
В ответ он не получал громких обещаний. Лишь долгое молчание, а затем короткое: «Я тебя понял. Жду сигнала». Но для Бартоломея это было победой. Семена сомнения были посеяны.
Хлоя, в свою очередь, отошла в угол и набрала номер Абеля. Ее голос был уже не язвительным и злым, а собранным и властным голосом дочери великого клана.
Абель, это я. Слушай внимательно и не перебивай она кратко изложила ситуацию, закончив требованием. Мне нужны люди. Лучшие. И мне нужен официальный ответ от клана. Хватит прятать голову в песок.
Через несколько минут на ее коммуникатор поступил входящий вызов от ее отца, Августа Монклера. Человек, который годами прятался за стеной апатии и безразличия, говорил сейчас именно как истинный лидер своего клана, а не просто ширма.
Дочь моя. Я слышал, что произошло. Риверс перешел черту. Я знаю, что виноват перед тобой, так что позволь мне загладить вину. Я объявляю защиту твоей чести и жизни делом всего нашего клана. Наши лучшие отряды в твоем распоряжении. Действуй.
Даже Диккенс, закоренелый одиночка, видя подобные действия от остальных, с тяжелым вздохом достал свой собственный коммуникатор. Он долго смотрел на список контактов, на имена, которые не набирал годами. Бывшие сослуживцы, наемники, информаторы. Люди, с которыми его связывали старые дела и молчаливое уважение. Он остановился на имени Годдард.
Пришло время тряхнуть стариной, пробормотал он себе под нос и нажал на вызов. Привет, старик, это Диккенс. У меня дело, которое тебе не понравится, но за которое хорошо заплатят. И это касается Риверса Монтильяра, если ты, конечно, слышал о нем.