Решили друзья тому парню тем же зломанством ответить. Повели его, взашей толкая, в ближайшую подворотню. А парень и не сопротивляется. Нате, мол, бейте заслужил! Встал у кирпичной стены, воды спокойней, и в сторону смотрит.
Засучил Нил рукава своей красной рубахи, поплевал на кулак, размахнулся и застыл деревянной куклой на месте. Точно его радикулит стариковский прошиб! Постоял так с минуту, обмяк маленько и виноватой походкой прочь из подворотни пошёл.
Василий, известное дело, за ним.
Рехнулся, что ли?
Нил ответил не сразу, молча квартала три прошагал. А как лицом цвет обрёл, такое поведал:
Было мне видение, Васён... Увидел я себя полковником в треуголке, какие во времена Наполеона Бонапарта носили, а парня того солдатом. Украл будто бы он на кухне пару картох варёных... Голодный, видать, был! А я его за это дело сквозь строй пропустить велел. Кожа с того парня так лоскутами и слезла
Сказал это Нил, картуз с головы своей сорвал и на тротуар со всего размаха бросил
Больше в тот вечер ни слова не вымолвил.
Воскресший судья
В свободное время чиновник любил читать книги. Романы и поэмы были ему близки! И как-то само получалось, что чиновник по мере чтения книги становился похож на человека, который её писал. Читая книги Пушкина, чиновник темнел кожей, и волосы на его голове, доселе висевшие как нити, начинали кудрявиться. Читая Гоголя, наблюдал, как глиняные горшки, которые сушились на заборе в ожидании вечернего молока, беседовали о погоде. Творчество Тургенева вызывало в чиновнике тягу к красивым, но увы! замужним женщинам. Поэтому он читал Тургенева отрывками, успокаивая своё сердце душистым табаком.
Читая книги, чиновник растворялся в их атмосфере, как растворяется в утренней дымке странник, идущий в Иерусалим. А прочитав поэму Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», и вовсе в ней растворился. Говоря более понятным языком, знакомство с этой поэмой поставило крест на карьере чиновника. Он стал критиканом, трубачом новых демократических идей и был уволен с работы!
*
Как только это событие произошло, в квартире чиновника стали происходить самые разные чудеса. Прежде всего, стала оживать мебель, ходить на своих коротких деревянных ножках и говорить. А чуть позже, узнав, что у квартиры имеется дверь, за которой находится мир, не разделённый на комнаты и коридоры, мебель стала уходить от чиновника. Каждую неделю что-нибудь уходило: шкаф, комод или шифоньер. И всякий раз, когда такое случалось, чиновник радовался, как дитя. И говорил слова, понятные немногим:
Ну, здравствуй-здравствуй, добавленный год! Заходи, не стесняйся, чего стоишь у дверей?..
Да, было, о чём поразмыслить на досуге!
И открывая дверь какой-нибудь старой, потемневшей от времени этажерке,
чиновник кричал ей вослед:
Смотри, не ходи к богатым людям отправляйся-ка лучше к беднякам!..
Соседям чиновника, людям, в основном, состоятельным, такие речи были не по душе. Собрав однажды совет, они объявили чиновника террористом, принимавшим участие в покушении на царя Александра III, и подали на него в суд.
*
При встрече с чиновником судья первым делом спросил:
Это правда, что от вас ушла мебель?
Истинно так, подтвердил чиновник. На сегодняшний день осталось всего шесть венских стульев!
Вытерев платком пот, выступивший на лбу, судья потребовал самых обстоятельных объяснений.
Здесь нет никакого колдовства, заверил его чиновник. Мебель может как прийти к человеку, так и уйти от него. Уйти от любого человека, в том числе и от вас
Ну, от меня-то уж она не уйдёт! усмехнулся судья, который слыл жадным человеком.
Я вам искренне этого желаю!
Посмотрев по сторонам (не подслушивает ли кто их беседу?), чиновник наклонился к судье и пояснил:
Потому что всякая мебель, ушедшая с согласия её владельца, прибавляет к его жизни год, а ушедшая без согласия отнимает
Воцарилась тишина. Стало отчётливо слышно, как гудит за открытым окном пчела, прилетевшая на клумбу с цветами. И тут чиновник, обратив внимание на немолодой уже возраст судьи, спросил:
У вас много мебели?
Я владелец двухэтажного дома! сообщил не без гордости судья.
В таком случае, если вся мебель от вас уйдёт, вы тотчас умрёте...
Судье такие речи не понравились. Покопавшись, как следует, в законах, он присудил высечь чиновника розгами, а затем выслать его из города на все четыре стороны.
*
Как только приговор был приведён в исполнение, судья отправился на квартиру чиновника, где действительно обнаружил шесть венских стульев, о которых тот ему говорил. Все стулья оказались в отличном состоянии. Сияя от радости, судья приказал отвезти их к себе домой и разместить в просторной, обставленной старинной мебелью гостиной.
И тут в доме судьи стали происходить самые настоящие чудеса!
Три последующие ночи из гостиной были слышны приглушённые разговоры. Кто-то спорил, митинговал, стучал ногами о паркет. А на исходе третьей ночи вся мебель, которая имелась в доме судьи, ожила, тронулась с места и стала собираться в прихожей. Вскоре там образовалась длинная, оживлённо болтавшая между собой очередь. По команде старейшины дома шифоньера, сделанного ещё во времена царствования Екатерины Второй, столы, кресла, диваны и стулья стали выходить на улицу, не встречая сопротивления со стороны оторопевшей от ужаса прислуги. И тут же, возле дверей, стоял судья. По мере того, как мебель выходила, его волосы седели и облетали с головы, словно пух с одуванчика.