Это ты сделал? спросил я, вставая и подходя к ней.
Да, я. Тебе нравится?
Да, очень. Как и все, что делали эти люди, это была кропотливая работа. Выражение бронзового лица было спокойным, уверенным, как у древнего бога, холодного взирающего на поле битвы. Оно было идеализировано, я видел, что отсутствовала аугментика, а пропорции стали более классическими, но это безошибочно был именно Аэлион.
Кто тебя всему этому учит? спросил я вслух. Почему у вас так хорошо это получается?
Требуется время, чтобы этому научиться. Это дается нелегко. Но в нас течет кровь примарха, и поэтому в каждом из нас есть доля его гения.
Это уже был не первый раз, когда я слышал подобную формулировку. Иногда мне казалось, что легион это просто гигантская общая сущность, насчитывающая сотни тысяч, которая является продолжением одного человека. Насколько на это влияло легендарное геносемя, или же это могло оказаться что-то другое? Возможно, это просто массовая психология?
Рядом с бронзовой головой находилась бронзовая закрытая дверь, ведущая, как я догадался, в другую комнату.
Там еще что-то есть? спросил я, потянувшись к ней.
Движение Аэлиона было насколько быстро, таким молниеносным, что я не заметил, как оно произошло. В одно мгновение моя рука тянулась к дверному проему, а в следующее он уже оказался рядом со мной, а его кулак навис над моей рукой.
Это личное, грозно произнес он. И я думаю, что наш разговор законен.
Я посмотрел в его карие глаза. Аэлион не был зол, я не думаю он просто настаивал.
Ладно, ответил я, отдергивая руку и смеясь.
Я оскорбил его. А может, просто нарушил правила гостеприимства. В любо случае, о не двигался.
Я отступил.
Я отнял твое время.
Теперь он улыбнулся. Я мог сказать, что он хочет, чтобы я ушел. И из-за этого я захотел остаться. Трон, почему я такой?
У меня есть дела, которые мне нужно сделать, произнес Аэлион.
Мне так хотелось надавить на него, увидеть, чего он стыдиться в этой комнате. Это конечно было невозможно. Я уже рисковал своей рукой, провел с ним больше времени, чем расчитывал, и не похоже, что я мог запугать его настолько, чтобы он сделал то, чего не хочет.
Я бы хотел еще раз повторить наш разговор, произнес я. Если ты еще найдешь на это время.
Аэлион не пошевелился.
Отправь свою просьбу палубному мастеру.
Я знал, чем это закончится.
Возможно, я просто найду тебя снова, сказал я. Когда все успокоится. Или когда все закончится.
Аэлион активировал внешнюю панель, и дверь открылась.
Тебе не долго ждать этого, ответил он.
«Тебе лучше стать свидетелем настоящей битвы».
Сангвиний не хотел сражаться. Нежелание не было притворным. И все же, когда это случилось, насилие, развязанное им, поражало воображение. Я оказался не готов к полному масштабу этого, даже после стольких предупреждений. К этому оказались не готовы и илехимы. В первые несколько дней титанических столкновений в пустоте, когда массивные линкоры освещали пустоту огнем и яростью, делегация из осажденного мира пыталась установить контакт, чтобы отбросить свою прежнюю непримиримость и просить о мире.
Теперь мы готовы к сотрудничеству, говорили они. Нет необходимости в таких масштабных разрушениях.
Слишком поздно. Как и говорил примарх, шанс был честно предоставлен, а теперь он исчез. Завоевание орбитального господства заняло всего два дня. Затем последовали высадки, направленные на все населенные пункты. Ударные подразделения Кровавых Ангелов уничтожили ключевые оборонительные сооружения, в то время как Ауксилии, при хорошей поддержке, волна за волной захватывали города. Планирование было безупречным. Я лично видел, как тщательно
фронты сражений накладывались и поддерживали друг друга. Они делали это множество раз и точно знали, куда нанести удар. Это происходило быстро, жестоко и ошеломляюще.
Теперь уже остались последние дни, в развязке казни мира. Перед нами стояла их последняя оставшаяся столица огромный обнесенный стеной городской комплекс, возвышающийся над тем, что когда-то было плодородными равнинами. Башни на стенах пылали, пораженные многочисленными одновременными атаками. Атмосфера наполнилась клубами горящего прометиевого пара, поля превратились в отравленную кипящую трясину. Защитные бастионы выдержавшие все восстания и вторжения ксеносов в темные дни Долгой Ночи, теперь представляли собой груды дымящихся обломков.
После того, как мой «Носорог» подбили, а мои спасители прилетели за мной, у меня появилась возможность понаблюдать за событиями с еще более близкого расстояния. Мне удалось повернуть голову, чтобы получить размытый вид из узких щелевых окон корабля. Среди летящего пепла и грязи я увидел высокие валы с огромными пробоинами, пробитыми в них. Местность внизу густо усеивали бронированные машины, пробивающие себе путь через проломы, их поддерживали воины, спешащие преодолеть любой изолированный очаг сопротивления.
В огненном мраке я едва мог различить защитников. Они были разбиты, отброшены назад и заживо погребены, под рушащимися цитаделями вокруг них. Между огромными остовами двух разбомбленных черных цилиндрических башен я разглядел сопротивление отделение бойцов в тяжелых бронекостюмах, пытавшихся держать оборону позиции при поддержке каких-то многоногих механизированных шагоходов. Объем огня, который они испускали, выглядел впечатляюще: энергетические лучи, коротко вспыхивающие неоново-голубым светом, подкрепленные снарядами, выпущенными из открытых стволов статических пусковых установок.