Конь не продается, сударь, затворяя окно, отвечала дама.
Решительно мне сегодня не везет, проговорил Жан, мне не хотят ни продать, ни дать на время лошадей. Черт возьми! Да я отберу скакуна, если не куплю его; я перебью этих гнедых, если немедленно их не получу! Ко мне, Патрис!
Лакей незнакомца спрыгнул с берлины.
Запрягай! приказал Жан лакею.
Слуги, ко мне! Скорее сюда! завопил хозяин.
Прибежали два конюха.
Жан! Виконт! кричала мадемуазель Шон, от волнения ей никак не удавалось отворить дверцу кареты. Вы с ума сошли! Нас всех тут убьют!
Убьют? Нет, это мы всех их перебьем! Ведь нас трое против трех. Ну, юный философ, во все горло закричал Жан, обращаясь к Жильберу, застывшему в полном недоумении, выходите же, выходите! Сейчас мы их отделаем: кто палкой, кто камнями, а кто и кулаками! Идите же скорее, черт побери! Что вы застыли, словно изваяние?
Жильбер вопросительно и вместе с тем умоляюще взглянул на мадемуазель Шон; она удержала его за руку.
Хозяин станции вопил изо всех сил и тянул к себе лошадей, а Жан пытался тащить их к себе.
Стоял невообразимый шум.
Необходимо было положить конец этой свалке. Усталый, измученный виконт Жан, собрав остаток сил, нанес хозяину станции столь мощный удар, что тот, перелетев через голову, угодил в пруд, распугав уток и гусей.
На помощь! закричал он. Убивают! Грабят!
Виконт, не теряя ни минуты, бросился к упряжке.
На помощь! Убивают! Грабят! На помощь! Именем короля! не переставал надрываться хозяин, пытаясь привлечь на свою сторону ошеломленных слуг.
Кто здесь звал на помощь именем короля? прокричал всадник, влетевший галопом на постоялый двор, едва не наскочив на участников описанной нами сцены, и спрыгнул с взмыленной лошади.
Господин Филипп де Таверне! съежившись, пробормотал Жильбер.
Шон, от которой ничто не могло укрыться, услышала его слова.
XXII ВИКОНТ ЖАН
Увидав Филиппа, хозяин почтовой станции бросился в ноги нежданному заступнику, посланному самой судьбой.
Господин офицер! завопил он. Если бы вы только знали, что здесь происходит!
Что такое, друг мой? холодно поинтересовался Филипп.
У меня силой собираются захватить прекрасных лошадей ее высочества дофины.
Услыхав столь невероятную новость, Филипп насторожился.
Кто же собирается забрать у вас лошадей? спросил он.
Вот этот господин, отвечал хозяин станции, указывая пальцем на виконта Жана.
Вы, сударь? удивился Филипп.
Да, черт побери! Я! отвечал виконт.
Вы, должно быть, ошибаетесь, покачал головой Таверне, обращаясь к хозяину станции. Этого не может быть: либо господин сошел с ума, либо он не дворянин.
Это вы ошибаетесь, дорогой лейтенант, и в каждом из этих предположений, возразил виконт. Я пока в своем уме, я ездил в каретах его величества и надеюсь ездить в них и дальше.
Как, будучи в своем уме и путешествуя в каретах его величества, вы смеете посягать на лошадей, предназначенных для дофины?
Начнем с того, что здесь шестьдесят лошадей. Ее королевскому высочеству может понадобиться только восемь. Я имел несчастье, выбрав три наугад, взять именно тех лошадей, которые были приготовлены для дофины.
В конюшне шестьдесят лошадей, это верно, отвечал молодой человек. Ее королевскому высочеству нужно восемь, это тоже верно. Однако все шестьдесят лошадей, от первой до последней, принадлежат ее королевскому высочеству, и вы не можете не признать, что все, кто служат этой принцессе, имеют право на уважение.
Вы видите, однако, что я принимаю это во внимание, раз я беру эту упряжку, насмешливо отвечал виконт. Или я, по-вашему, должен идти пешком, в то время как бездельники-лакеи поедут в каретах, запряженных четверкой? Черт побери! Пусть следуют моему примеру, довольствуясь тройками, у них еще останутся на смену свежие лошади.
Если лакеи и ездят в каретах, запряженных четверкой, попытался убедить виконта Филипп, жестом останавливая его возражения, значит, таков приказ короля, вот они так и ездят. Соблаговолите, сударь, приказать своему лакею отвести лошадей на место.
Слова эти были произнесены столь же твердо, сколь и вежливо; надо было быть, по крайней мере, негодяем, чтобы не ответить на них с подобающей учтивостью.
Вероятно, вы имели бы основание так разговаривать, дорогой лейтенант, возразил виконт, если бы в ваши обязанности входило следить за этими животными. Но до сих пор я не слыхал, что жандармы дофина повышены в звании и стали конюхами. Закройте глаза,
прикажите своим людям сделать то же и поезжайте с Богом!
Вы ошибаетесь. Меня ни повысили, ни понизили до конюха Просто то, что я сейчас делаю, входит в мои обязанности, так как ее высочество дофина сама выслала меня вперед проследить за почтой.
Тогда другое дело, отвечал Жан. Однако, позвольте вам заметить, у вас незавидная служба, господин офицер. Если юная особа так начинает помыкать армией
О ком вы изволите так выражаться? прервал его Филипп.
Как, черт возьми! Об австриячке, разумеется.
Молодой человек стал бледнее полотна.
Как вы смеете так говорить? вскричал он.
Не только говорить, но и делать! продолжал Жан. Патрис, запрягай, друг мой, да поскорее: я очень спешу.