Филипп схватил одну из лошадей под уздцы.
Сударь, не теряя спокойствия, заговорил Филипп де Таверне, могу ли я просить вас об удовольствии назвать мне ваше имя?
Вы настаиваете?
Да.
Извольте: я виконт Жан Дюбарри.
Как! Вы брат особы
Той самой, которая сгноит вас в Бастилии, господин офицер, если вы сейчас же не замолчите!
Виконт направился к карете.
Филипп подошел к дверце.
Господин виконт Жан Дюбарри! сказал он. Имею честь настаивать на том, чтобы вы вышли.
Ах, вот как! Я спешу! отвечал виконт, безуспешно пытаясь захлопнуть дверцу.
Еще одна минута, сударь, продолжал Филипп, придерживая левой рукой дверцу кареты, и я даю честное слово, что проткну вас насквозь.
Свободной правой рукой он выхватил шпагу.
О Боже! вскричала Шон. Да это просто убийство! Отдайте лошадей, Жан, отдайте скорее!
А, вы мне угрожаете? рассвирепел виконт и, в свою очередь, схватил шпагу, лежавшую на переднем сиденье.
Я готов перейти от угрозы к действию, если вы сию же минуту не выйдете, вы меня поняли? взмахнув шпагой, воскликнул молодой человек.
Мы так никогда не уедем, шепнула Шон на ухо Жану. Уговорите этого офицера.
Никто не может меня ни уговорить, ни заставить силой, когда речь идет о моем долге, вежливо поклонившись, возразил Филипп, слышавший слова молодой дамы. Лучше посоветуйте господину виконту подчиниться; в противном случае именем короля, которого я представляю, я буду вынужден либо убить виконта, если он согласится драться, либо арестовать, если он откажется.
А я вам говорю, что уеду, и вы не сможете мне помешать! взревел виконт, выпрыгнув из кареты и взмахнув шпагой.
Это мы сейчас увидим, заметил Филипп, приготовившись к защите, вы готовы?
Господин лейтенант! обратился к нему бригадир, возглавлявший шестерку находившихся в подчинении Филиппа солдат эскорта. Господин лейтенант! Не прикажете ли
Не двигайтесь, сударь, отвечал лейтенант, это наше личное дело. Итак, господин виконт, я к вашим услугам.
Мадемуазель Шон пронзительно вскрикнула; Жильбер мечтал только об одном: чтобы карета стала такой же глубокой, как колодец, где он мог бы укрыться.
Жан ринулся в наступление. Он безупречно владел шпагой оружием, требующим не столько физической силы, сколько расчетливости.
Однако злость, очевидно, изрядно мешала виконту. Филипп, напротив, легко и изящно орудовал клинком, словно находился в фехтовальном зале.
Виконт отскакивал, затем делал резкий выпад, атаковал то справа, то слева, громко вскрикивая наподобие полковых учителей фехтования.
Сжав зубы и не спуская глаз с противника, Филипп был почти неподвижен; он все подмечал, угадывая каждое его движение.
Все, включая Шон, в полном молчании следили за происходящим.
Поединок продолжался уже несколько минут. Все финты, крики и ложные отступления Жана ни к чему не приводили. Филипп, внимательно наблюдавший за противником, не сделал ни одного выпад.
Вдруг, вскрикнув от боли, виконт Жан отпрянул назад.
Его манжета обагрилась кровью, мгновенно начавшей стекать по пальцам на землю: точным ударом шпаги Филипп пронзил противнику предплечье.
Вы ранены, сударь, заметил он.
Я сам вижу, черт побери! проговорил Жан, бледнея и роняя шпагу.
Филипп поднял шпагу и подал виконту.
Идите, сударь, сказал молодой человек, и не делайте больше глупостей.
Черт возьми! Если я их делаю, я сам за них и расплачиваюсь, проворчал виконт. Поди сюда, Шон, милая, поди скорее, обратился он к сестре, соскочившей с подножки кареты и спешившей к нему на помощь.
Справедливости ради прошу вас признать, сударыня, проговорил Филипп, что не я виноват в случившемся; весьма сожалею, что был вынужден обнажить шпагу в присутствии
дамы.
Отвесив поклон, он отошел в сторону.
Распрягайте лошадей, друг мой, и ведите в конюшню, приказал Филипп хозяину станции.
Жан погрозил Филиппу кулаком, тот пожал плечами.
Тройка возвращается! закричал хозяин. Куртен! Куртен! Немедленно запрягай их в карету этого господина.
Хозяин попытался возразить кучер.
Молчи! перебил его тот. Не видишь, господин торопится!
Жан продолжал браниться.
Сударь, сударь! закричал хозяин. Успокойтесь! Вот вам лошади!
Да, проворчал Дюбарри, твоим лошадям следовало бы здесь быть на полчаса раньше.
Топнув ногой от отчаяния, он взглянул на раненную навылет руку, которую Шон перевязывала носовым платком.
Вскочив в седло, Филипп отдавал приказания таким тоном, будто ничего не произошло.
Едем, брат, едем, проговорила Шон, увлекая Дюбарри к карете.
А арабский жеребец? возразил тот. А, да пусть он идет ко всем чертям! Мне сегодня решительно не везет!
Он сел в карету.
А, прекрасно! воскликнул он, заметив в углу Жильбера. Теперь мне и ног не вытянуть!
Сударь, отвечал молодой человек, я очень сожалею, что помешал вам.
Ну-ну, Жан, вмешалась мадемуазель Шон, оставьте в покое нашего юного философа.
Пусть пересядет на козлы, черт побери!
Краска бросилась Жильберу в лицо.
Я вам не лакей, чтобы сидеть на козлах, обиделся он.
Вы только посмотрите на него! усмехнулся Жан.
Прикажите мне выйти, и я выйду.