А если он изложит свою идею приобретет авторитет, его отметят, с ним будут считаться и на Восточный фронт не пошлют.
Но кто сказал, что не пошлют? На мгновенье Туркмейер поймал взгляд гауптштурмфюрера и увидел в нем приговор себе инженер, фактически конструктор, а ничего не сделал для победы рейха. Да, на него первого падет гнев Ланвица.
После совещания Туркмейер зашел в уборную и долго мыл руки, глядя, как стекает вода с его покрытых рыжими волосами пальцев. В конце концов, он не сделает ничего плохого, он предложит лишь техническую новинку, вроде усовершенствования производства
Ефрейтор стряхнул капли с пальцев, старательно вытер руки.
Да, пеленг подпольных раций это производство, а он как инженер и конструктор должен заботиться, чтобы техническая мысль не стояла на месте.
Этот брюссельский радист очень ловок, и еще неизвестно сумеет ли Ланвиц поймать его
Одиннадцать дней следил за эфиром ефрейтор Туркмейер. Одиннадцать дней работники брюссельской энергосистемы по сигналу Ланвица в строгой последовательности выключали электричество в домах Эттербека. На двенадцатый день ефрейтор ткнул остро заточенным карандашом в дом на плане.
Здесь! сказал он категорично. Потом закрыл глаза и повторил не так уверенно: Кажется, здесь
Но Ланвиц уже не слушал его и, выскочив из «Майбаха», закричал:
Машину! Где мой автомобиль?
«Опель-Капитан» стоял рядом, однако Ланвиц почему-то не увидел его, но сразу сумел овладеть собой разволновался, как мальчишка. Зачем, собственно? Впереди у него целые сутки. Этого достаточно, чтобы обдумать все и, осмотревшись, взять радиста.
Двухэтажный старомодный коттедж стоял в уютном переулке, отделенный от улицы невысокой чугунной оградой. За ним в углу между пятиэтажными домами размещались несколько гаражей с узким проездом. На втором этаже коттеджа находились две комнаты, каждая из которых имела по два узких готических окна и по балкончику. Вот в одной из этих комнат, как определил Ланвиц, и работал радист, видимо в той, что выходила окнами к гаражам.
Они дождались девяти вечера, и Ланвиц включил индукционный пеленгатор. На круглом зеленом экране появилась волнистая змейка, которая упрямо показывала на окно второго
этажа радист вышел в эфир, и следовало торопиться.
Открыв дверь, пять фигур бесшумно вошли в коттедж и остановились в холле. Ланвиц включил фонарик.
Винтовая деревянная лестница вела на второй этаж, в комнату радиста, дверь слева вероятно в покой хозяйки коттеджа. Оставив в холле одного из гестаповцев, Ланвиц свернул налево.
Хозяйка сидела перед торшером и читала. Увидев незнакомых мужчин, она вскрикнула и выронила книгу из рук. Глаза ее наполнились ужасом.
Ланвиц не стал с ней возиться.
Гестапо! коротко сказал он. И не вздумай кричать! Поняла?
Женщина прижала руки к груди.
Есть еще ход на второй этаж, кроме лестницы из холла? спросил эсэсовец.
Да, кивнула та, есть еще черный ход.
Показывай, подтолкнул ее пистолетом Ланвиц и обернулся к оберштурмфюреру Габеру. Мы с Шиллингом перекроем путь к отступлению, а вы...
Он махнул рукой.
Оберштурмфюрер с двумя гестаповцами начали осторожно подниматься по лестнице, а Ланвиц прошел вслед за хозяйкой к небольшой двери в глубине холла. Женщина открыла ее вверх уходила крутая обшарпанная лестница.
Присмотри за ней! приказал Ланвиц, а сам медленно стал взбираться по ступенькам. Ступая мягко, казалось, не дыша, он уперся в итоге в дверь и посветил фонариком.
Та была обита то ли клеенкой, то ли дерматином. Ручка ее при нажатии не поддалась, и Ланвиц достал отмычку. Замок тихо щелкнул.
Перед взором гауптштурмфюрера предстал маленький темный коридор и полуоткрытая дверь, прокравшись к которой, он заглянул в комнату узкую, с низким потолком, со светящейся лампой на столе, возле которой пристроился радист
Ланвиц взглянул на часы. С начала сеанса прошло минут семь, а казалось вечность. Главное, чтобы Габер дождался конца передачи, и радист не успел передать в эфир сигнал об опасности. Там, в Москве, должны быть уверены, что здесь ничего не произошло.
Теперь гауптштурмфюрер спокойнее разглядывал радиста. Жилистый и видимо сильный мужчина. Надо взять его живым, возможно, удастся заставить его начать двойную игру.
Ланвиц обвел взглядом комнату и на мгновение закрыл глаза. В комнате горел камин: жарко полыхали угли, бросая отблески на спину радиста. Алые отблески. Возможно, радист попробует сжечь шифровку и кодовую книгу.
Прошло еще минут двадцать.
«Габеру пора начинать», подумал Ланвиц.
Словно в ответ на его мысли радист, встав из-за стола, потянулся к лампе. Гауптштурмфюрер выстрелил в тот же миг, как щелкнул выключатель. Не раздумывая, он толкнул ногой дверь и ворвался в комнату. Увидев, как метнулась тень, он навалился на радиста и ударил его рукояткой пистолета, но сразу же почувствовал резкую боль в плече и только потом услышал звук выстрела. Тем не менее, он успел ударить радиста еще раз. Тот осел на пол, и Ланвиц с сожалением подумал, что возможно перестарался.
Ворвавшиеся в комнату гестаповцы увидели его вынимающим из камина кодовую книгу. Притушив ладонями огонь, он приказал, не вставая и не оборачиваясь: