Ну-ну, добродушно покивал Т. Если такое толкование возможно, ты без труда достигнешь потолка.
Я разбежался огромными прыжками, чтоб поменьше колоться о тернии, но не рассчитал последний скачок и приложился коленом, грудью и лбом о стену.
Потряс головой, чтоб вытрясти из ушей звон. Услышал уютный голос сенсея.
Ты совсем ничего не понял в этом хокку. Тамба Седьмой, конечно, не отрицает иллюзорности бытия. Никто еще не сумел доказать, что мир, который ты видишь, существует на самом деле, а не в твоем воображении. Смысл последней строчки в том, что лишь дурак придает какое-то значение тому, существует мир на самом деле или нет. Как будто это что-то меняет. Человек, живущий по твердым правилам, исполняет их не для внешнего мира и не для других людей, которые, возможно, ему привиделись. Он делает то, что он делает, ради верности самому себе. И с этой позиции никто никогда тебя сбить не может. Да и ощущения, переживаемые во сне, не менее остры, чем те, что мы испытываем наяву.
Иди. И завтра разбегись получше. Кто боится наступить на колючку, никогда не взлетит».
7 августа ТРЕТЬЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Понятно, кивнул я, хотя пока понятно ни черта не было.
Колючки по-прежнему были рассыпаны по полу, но рraemonitus praemunitus я засунул в носки стельки.
Вот что сочинил и записал кисточкой на бумаге Тамба Седьмой, сидя под цветущими вишнями подле храма Ситэнно.
И Т. выжидательно на меня уставился.
Так я и подозревал: про сакуру он сказал не чтобы помочь, а чтобы заморочить голову. Ничего себе «на ту же тему»! Где сакура и где рыбак?
Отключись, приказал я мозгу. Мозг охотно повиновался, но проще от этого не стало.
Промедление будет засчитано как провал, промурлыкал Т. кошачьим голосом. Он получал удовольствие от моего замешательства.
Каракатиц вы, японцы, едите, а морских звезд нет, сказал я. Рыбак, который ловит то, что несъедобно, никчемен. Тамба Седьмой имел в виду, что человек сам выбирает, выйдет ли из него польза и толк или же он останется пустоцветом.
Я разбежался, довольно резво поднялся до середины стены, а дальше увы. Пришлось оттолкнуться, перевернуться и, описав сальто, приземлиться на пол. На ногах, правда, я не устоял и весьма неэлегантно плюхнулся задницей на татами.
Я же подсказал тебе: стихотворение на ту же тему, что вчерашнее. То есть об иллюзорности жизни, о сне, увиденном во сне, укоризненно молвил Т. И про цветущую сакуру объяснил. Был уверен, что ты угадаешь смысл. Но у тебя вся душа ушла в эти западные картонки, который ты тайком засунул в свои таби. Картонки помешали тебе как следует разогнаться и привязали твою душу к ступням. Настоящее хокку никогда не заботится о том, что съедобно, а что нет. Это не кулинарный рецепт. Разница между каракатицей и морской звездой в том, что первая уродлива, а вторая прекрасна. Смысл хокку следующий: пускай жизнь тебе приснилась, но каким будет этот сон уродливым или прекрасным зависит только от тебя. Сегодня ты проявил себя каракатицей. Уходи.
«Сам ты каракатица», пробурчал я по-русски и побрел прочь устыженный».
8 августа ЧЕТВЕРТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Так начал урок Т. сегодня.
Я слушал, закрыв глаза и настроившись на поэтическое. Утром я провел предварительную подготовку. Проснулся перед рассветом, залез на крышу консульства и созерцал восход, шепча красивые стихи. «На свете счастья нет, но есть покой и воля». «Наедине с тобою, брат, хотел бы я побыть». «Oh, my luves like a red, red rose». «Du hast Diamanten und Perlen». «Homme, libre penseur, te crois-tu seul pensant dans ce monde?».
Последнее стихотворение, Жерара де Нерваля, совершенно буддийское, я еще и перевел на русский: «Подумай, человек, мыслитель вольный, тебе ли одному дарована душа?»
Одним словом я чувствовал себя в должной степени «утоньшённым». И все же трехстишье опять поставило меня в тупик.
Оно было такое:
Это стихотворение об эфемерности бытия, решившись, сказал я. Ничто не вечно, даже древний храм. Он тоже химера.
Интересное толкование, задумчиво молвил Т. Что ж. Вот стена, вот потолок. Проверь, угадал ли ты.
Я разбежался прямо по колючкам. Стелек я сегодня не надел. Боль будто пришпоривала меня. Не мешала, а помогала. Мне не хватило до потолка всего двух шагов. И приземлился я не как вчера, а довольно прилично. Но все равно испытание я не прошел.
Ты правильно почувствовал, что это хокку продолжает тему иллюзорности, сказал сенсей. Они так и называются: «Три трехстишья о сне, написанные в третий месяц года». Сказано же «в полудреме». Но суть ты уловил неверно. Тамба смотрит не на цветущую сакуру он отвернулся от нее и глядит на храм. То есть его душа обращена к Будде. Но храм утрачивает незыблемость, он прозрачен. Это означает, что и Будда вполне может оказаться иллюзией. Как знать вдруг и его
не существует? Но и это не имеет никакого значения. Правила существования не меняются, даже если Бога нет и ты во вселенной совсем один.
Приходи завтра, туподушный».
9 августа ПЯТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Я знаю, что танка может навести мути не меньше, чем хокку, и не особенно обрадовался. Скорее насторожился.