Командиру, заглянувшему накануне, было не до шуток. Только посмотрел, покрутил в пальцах винт, кивнул.
Фашисты окопались за той лесополосой. Разведчиков посылать нет смысла в этих условиях, они не вернутся. Если твой аппарат найдёт хоть одну пушку сразу же представляю тебя к медали "За боевые заслуги"
Алексей кивнул. Больше он ничего и не просил.
*****
Работа шла сутками. Громов со своими подопечными сержантами Дурневым и Петровым почти не вылезали из подвала: один строгал, другой паял, третий чертил, примерял, перепроверял. Крылья из брезента натягивались над печкой, чтобы просохли и не повело; руль высоты работал через натяжной трос от мотоцикла.
Фотоаппарат трофейный, видавший виды, Leica, но ещё вполне рабочий экземпляр. Громов изобрёл простой рычажный механизм: спустя 8 минут после взлёта трос натягивался, спуск срабатывал снимок. Всё на ощупь, без автоматов, без проверок.
Оставалась одна проблема запуск. Бросать с рук нельзя. Мотор слабый. Взлететь сам не сможет. Тогда Алексей нашёл рельсы от разбитого броневика и остатки пружин от зенитки. Получилась катапульта.
Готово было всё. Кроме одного уверенности, что это сработает.
*****
Страшно, Гром? спросил Дурнев, когда они допиливали опоры для стартовой установки.
Страшно, когда боишься. А здесь обычное предстартовое волнение.
Похоже, ты первый, кто собрал самолёт не в заводе, а в подвале между двумя атаками.
Правильнее сказать, беспилотный летательный аппарат. Сокращенно - БПЛА - ответил Громов.
Утро было серым. Над Волгой стелился дым. Ветер поднимал с земли пыль и снег вперемешку. По разрушенному двору Громов и Дурнев вынесли дрон, которому инженер дал название и записал в своем в блокноте: "Комар-1".
Потому что маленький, но кусачий, сказал он. И потому что гудит, а не рычит.
Рядом собралось несколько бойцов. Среди них сержант Петров, разведчик, и лейтенант Чубаров. Они пришли не смеяться. Пришли потому что хотели верить. Хоть во что-нибудь, кроме пушек и смерти.
Ты хочешь сказать, что этот "комар" сам взлетит?
Петров прищурился.
Не сам, отозвался Алексей. Мы ему поможем. Зато назад сам. Если не развалится.
Он поставил дрон на катапульту, закрепил рычаг, проверил затвор на фотоаппарате. Всё было готово.
Алексей встал у катапульты, глядя на дрон, как на живое существо. Всё, что можно было проверить, проверено. Всё, что могло пойти не так, он уже прогнал в голове десятки раз. Осталось только одно: запустить.
Готов, инженер? негромко спросил Чубаров.
Алексей кивнул. Рука легла на рычаг. Он вдохнул и дёрнул.
Лязг металла. Хруст пружин. И звук: лёгкий, тонкий, как гудение насекомого. Дрон сорвался с рельс, чуть качнулся вниз и, словно спохватившись, пошёл вверх, поймав воздух крыльями.
Есть... выдохнул кто-то за спиной.
Комар медленно набирал высоту, болтая крыльями на порывах ветра. Он был смешным, угловатым, но в небе смотрелся чужим как будто прилетел из другого мира.
Он исчез за деревьями.
Тишина повисла тяжелая. Алексей стоял с хронометром в руке. Каждая минута как удар по виску.
Через восемь должен сработать спуск, пробормотал он. Потом разворот. Если всё по плану.
Молчали. Только ветер гулял между обломков и сухие листья шуршали, как шёпот.
Пять минут. Восемь. Десять. Пятнадцать.
Никто не уходил. Все смотрели в серое небо.
И вдруг точка.
Кто-то ткнул пальцем:
Вижу! Летит!
Да, он летел. Низко, неровно, покачиваясь. Дурнев только прошептал:
Вернулся, зараза. Сам.
Когда дрон сел неудачно, зацепив стабилизатором край бруствера он глухо шмякнулся, перекувырнулся и замер.
Первым к нему бросился Петров. Потом Алексей.
Крыло трещина. Хвост вогнут. Но камеру не задело. Фотокассета была цела.
Алексей держал её в руках, как реликвию.
Он вытер лоб и впервые за много дней засмеялся.
Пошли в подвал, сказал он. Проявим. Если получилось значит даем результат. Если нет придется запускать по новой.
И уже уходя, глядя на неподвижного «Комара», добавил:
Но он вернулся. Это главное.
Глава IX. Первый результат
Есть... прошептал он.
Дурнев, стоявший у двери, приглушённо выругался:
Да ну Смотри, вон она, пушечка. Под кустом замаскировали.
На первом кадре ничем не примечательная лесополоса. На втором просматривались скрытые позиции, едва заметные, но отчётливые. На третьем: гаубица, частично прикрытая брезентом. На четвёртом силуэты людей. Один с рацией. Другой у ящика.
Это наблюдательный, сказал Алексей. Вот за ним и бьют. Отсюда пристрелка.
Через двадцать минут снимки уже лежали на столе в блиндаже штаба. Командир вчитался глазами, сузив взгляд. Рядом стоял Чубаров, куривший уже третью махорку подряд.
Ты уверен, что это свежая позиция? спросил командир.
Снимок сделан несколько часов назад. Алексей говорил спокойно.
Командир кивнул связисту:
Передай по батарее. Координаты вот. Дать залп, проверить результат. Пятиминутный интервал.
Солдаты засуетились. Откуда-то принесли карту, приложили к снимкам. Быстро, слаженно без обсуждений. Все поняли: если это сработает война станет другой.
Через семь минут с востока донёсся залп. В воздухе дрожала земля. Через пять ещё. В подвале все молчали. Алексей стоял у стены, сжимая пальцы в кулак. Дурнев ссутулился, глядя в пол.