Рогозин смеялся, закидывая голову назад. И было в его излишне шумном, с заметным усилием смехе ожидание: что дальше? Андрей молчал. Рогозин смеяться перестал. Позади неуверенно хохотнул Гусь и тоже замолк. Было слышно, как шмыгнул носом в наступившей тишине младший Болдырев.
Свиридов оглядел Рогозина, потом Чеснокова. Какое-то новое выражение, появившееся во взгляде лейтенанта, заставило Рогозина беспокойно покоситься на остальных. Никто уже не улыбался.
По-летнему жарким был первый осенний день. Полуденное высокое солнце висело в знойном мутно-голубом, без единого облачка мареве. Печной сухостью веяло от прокаленного потрескавшегося суглинка проселочной дороги. В сонном оцепенении неподвижно стояли березы по обеим сторонам. Потерявшие изумрудную свежесть листья никли в безветрии горячего полдня. Нестерпимо хотелось пить. Андрей осторожно пошевелил во рту сухим, обдирающим нёбо языком, перевесил на другое плечо автомат. Вороненый металл нагрелся и обжигал руки.
Проселок был по-прежнему пуст. Армия отходила южнее, по грейдеру. Оттуда изредка доносились приглушенные ухающие раскаты взрывов, треск пулеметных очередей. Часа через два их догнала полуторка, набитая снарядными ящиками. Свиридов попытался остановить машину, но шофер, не замедляя хода, вильнул в сторону и промчался мимо. Андрей долго провожал взглядом окутанный пылью задний борт полуторки с оторванной доской у левого края. Под самую завязку снарядами нагрузился. И гонит как бешеный. Видно, невеселые дела впереди творятся. Может, не надо им туда идти? Железная дорога наверняка не действует станцию бомбили весь август, а машину кто сейчас даст? Но, с другой стороны, есть хоть какой-то шанс довести их до места и снова изолировать. А довести надо обязательно. Не хватало еще, чтобы в тяжелое это время шлялись по тылам люди вроде Бурого и Рогозина. Оружие сейчас нетрудно найти в момент банду собьют.
Когда из-за поворота проселка, отчаянно тарахтя, вывернулся мотоцикл, вся свиридовская команда лежала и сидела на опушке леса в тени пыльных придорожных берез. Водитель мотоцикла, в надвинутом на глаза шлеме и пятнистой маскировочной куртке, гнал, не снижая скорости, по обочине, там, где было меньше пыли. Второй, сидевший в коляске, дремал, вяло раскачиваясь туловищем в такт подпрыгивающей на ухабах машине. Напористо и весело катили они. Андрей поднял голову, механически отметил, что несется, наверное, разведка одной из отступающих частей, и даже съехидничал в душе ишь, как драпать торопятся, но что-то в приближающемся мотоцикле насторожило его, заставило подтянуть поближе ППШ и сделать предупреждающий жест Бельчику. В тот же момент он понял, что насторожило его. Полукруглый номер на крыле переднего колеса, усадистые, непривычной формы каски, длинный ребристый ствол пулемета все это было чужим, ненашим, нерусским.
Немцы! опередив его на долю секунды, сдавленно прошептал младший Болдырев.
Бельчик замер с задранной вверх ногой он перематывал портянку и, отшвырнув сапог, суетливо зашарил в траве, отыскивая винтовку. Водитель мотоцикла их пока не видел. Рогозин, съежившись, приник к земле. Гусь, широко загребая руками, выпятив зад, отползал в кусты. Андрей перекатился на бок, лязгнул затвором, дослал
патрон в патронник, но стрелять было неудобно мешала трава. Он привстал на колено, прицелился.
Водитель среагировал мгновенно. Андрей не слышал, что крикнул он напарнику, тормозя мотоцикл. Припав к пулемету, тот уже разворачивал ствол в сторону Свиридова. Водитель заученным точным движением выхватил из-за спины автомат. Непростые они оказались, эти парни, которых Андрей вначале принял за своих. Лежать бы всей свиридовской команде на дороге, если бы не случай, который вынес на них немецких разведчиков именно в тот момент, когда они прятались от солнца под березами. Совсем чуть-чуть не успели мотоциклисты.
Длинная автоматная очередь переломила водителя в поясе, повалила спиной на сиденье. Он, как кукла-неваляшка, тут же снова выпрямился и вяло сунулся лицом на руль. Гулко застучал МГ, установленный на коляске. Андрей повел стволом автомата вниз. Грохочущая яркая вспышка на мгновение поглотила обоих немцев взорвался бензобак. Облитый ручьями горящего бензина, мотоцикл вспыхнул, как спичка, выпустив грибовидное облако копоти. Водитель, сброшенный взрывом на коляску, тоже горел. Пулеметчик, отмахиваясь руками от языков пламени, выбрался из коляски. Рядом хлопнул выстрел. Немец нагнулся, пытаясь удержать равновесие, и свалился рядом с мотоциклом. Андрей повернул голову. Хижняк перезарядил винтовку и снова прицелился. Бельчик лежал лицом вниз, выцветшая гимнастерка набухала на спине темно-красным. Руки, как будто отдельно от тела, быстро-быстро хватали траву.
Рогозин подскочил к мотоциклу, потянул за ствол пулемета. В пламени что-то оглушительно затрещало, фейерверком брызнули искры. Рогозин отшатнулся, скакнул в сторону и, не удержав равновесия, шлепнулся боком на дорогу. Патроны рвались целыми пачками, потом шарахнуло так, что у Андрея заложило уши наверное, сдетонировали гранаты. Отброшенное взрывом запасное колесо катилось по дороге и горело. Тело водителя превратилось в укороченный обрубок. Хижняк, прикрыв винтовкой голову, лежал в кювете. Минуты через две-три, убедившись, что весь боеприпас сгорел, Андрей отряхнул пыль с колен. Рогозин, опасливо поглядывая на чадящие обломки, разочарованно протянул: