III
«Штральзунд», как и прочие боты серии «СОЛ-800» нес на двух своих мачтах парусное вооружение гафельного кеча, состоящее из четырех парусов. Основной, грот, верхняя и нижняя шкаторины которого крепились к гафелю и гику; большой стаксель в виде узкого треугольника, острым концом обращенного вверх и ставящийся на грота-штаге, снасти, оттягивающей к носу грот-мачту; кливере еще одного треугольного паруса, который полагалось ставить на кливер-штаге, идущем от топа мачты к кончику бушприта, и наконец, вспомогательной бермудской бизани, которую ставят довольно редко, когда предстоят частые лавировки при слабом ветре. Сейчас я решил обойтись гротом и стакселем, о чем и сообщил попутчику. Он кивнул и на удивление ловко взялся за дело распустил штертики, притягивающие гафель вместе с уложенным складками парусом к гику,отдал и в несколько рывков выбрал грота-фал, подтягивая гафель вверх. Грот, трапециевидный парус площадью примерно в пятнадцать квадратов заполоскал, перекинув гик на подветренный борт, пока «попутчик» не выбрал втугую топенант-гик
и грота-шкот. Вообще-то на яхтах современной постройки для этого служат особые лебедки, прилично экономящие силы и позволяющие при необходимости работать одной рукой, но «Штральзунд», как и его систер-шипы, был оснащен с претензией на стиль «ретро» а потому снасти приходилось тянуть по старинки, а крепить на обычные деревянные утки и кофель-нагели. Незнакомец управился с этим буквально в несколько движений, так что я не мог не оценить его опыт в обращении с парусной оснасткой и особенно искусство в вязании узлов они словно сами возникали под его заскорузлыми жесткими даже на вид пальцами.
«Штральзунд» вздрогнул всем корпусом, накренился на правый борт и пошел быстрее энергия ветра прибавилась к невеликим лошадиным силам дизелька. Я одобрительно крякнул и убавил обороты.
Выбрав слабину так, чтобы полотнище грота не полоскало, мой попутчик взялся за стаксель и обошелся с ним так же быстро и умело. После чего завел оба шкота на утки и уселся на наветренный борт, и я заметил, что место он выбрал так, чтобы иметь возможность видеть, что происходит у нас по курсу, на пару кабельтовых вперед мне-то обзор закрывала рубка и задранный полубак с бушпритом и висящей под ним веревочной сеткой. Что ж, предосторожность нелишняя отлив уже в самом разгаре, и не хватало еще налететь на полном ходу на притаившийся под водой камень, или притопленное бревно, из числа тех, что десятками тысяч выносит каждый год в море Северная Двина. Впрочем, торопиться особо некуда «Штральзунд» весело бежит в нужную сторону, никаких видимых препятствий не было, и я уже начал прикидывать, как лучше будет заходить в бухточку за островом, где располагалась наша якорная стоянка. Пожалуй, стоит обогнуть Костьян мористее так получится слегка дольше, но зато не придется лавировать среди луд, во множестве рассыпанных под берегом, обращенным к материку. И тогда можно будет, выйдя на открытый простор, обращенный с сторону залива, сделать поворот оверштаг, потом привестись к ветру и добежать до места красуясь собой, в крутой бейдевинд, с сильным креном, неся на форштевне высокий белопенный бурун. Я еще раз прикинул расстояние и направления ветра и течений: так, этим галсом мы будем идти еще четверть часа, а потом надо готовиться к повороту. Учитывая недостаток рабочих рук на судне операция не самая простая. Но беспокоиться не о чем добровольный матрос уже доказал свою высокую квалификацию.
Вижу, вам приходилось ходить на парусных судах? спросил я, вынужденно повысив голос приходилось перекрикивать громкое шипение и барабанные удары волн в деревянный корпус. На крейсерских яхтах, или на чем-то посерьезнее?
Мне на всем приходилось ходить, отозвался он. «Штральзунд» как раз вырезался за Костьян, и ветер резко зашел к норду. Грот захлопал, заполоскал я налег пятой точкой на румпель, а мой попутчик принялся торопливо выбирать шкоты. Теперь мы шли по-прежнему, левым галсом, но гораздо круче к ветру соответственно, увеличился крен, и волны нет-нет, да захлестывали планширь.
А это что, там, маяк? внезапно спросил он и вытянул руку в сторону дальнего берега. Собака при этом его жесте выскочила на крышу рубки и сделала в указанном направлении стойку точь-в-точь, как сеттер на дичь, ушки торчком и даже свернутый бубликом хвост немного распрямился, и нервно подрагивает. Я пригляделся далеко, на фоне острова Великий, что отделяет Великую Салму от Кандалакшского пролива, мигала крошечная световая точка.
Маячный буй, автоматический. Я искоса глянул на карту, которая лежала на откидном столике, придавленная пружинным зажимом, буй был помечен на ней красным крестиком с трехзначным номером. Отмечает судовой ход для крупнотоннажных судов. Ходят тут иногда до Пояконды и обратно хотя, какие они крупнотоннажные, смех один. Вот в Кандалакшу здоровенные дуры тянутся, но не здесь, далеко, по ту сторону островов.
Он помолчал несколько секунд, словно оценивая сказанное, проверил, надежно ли крепится на утке шкоты, и полез под полу плаща в ту самую замеченную мною давеча поясную сумочку. Наощупь открыл и, зацепив тремя пальцами, извлек на свет небольшой предмет, блеснувший на солнышке хрустальным оптическим стеклом и полированной темной, старинной даже на вид, бронзой.