Форсируем! крикнул Тиндарид.
Лошади без охоты вошли в воду, и тут же возле их боков вздулись буруны. Ноги Лобанову будто кто в морозилку сунул кофето со льдом, оказывается! Гнедой почти лег на бок, сопротивляясь течению. Дно стало мелеть, и бурун опал. И вдруг яма! Коня под Лобановым повалило, вода перехлестнула через холку. Гнедок поплыл, заныривая.
Держись! донесся вопль.
Гефестай проскакал по берегу и влетел в воду наперерез беспомощно влачащемуся гнедку. Поймав конька за поводчомбур и хлеща камчой буланого, Ярнаев потащил утопающих к берегу.
Как водичка? хрипло спросил он.
Как кипятком ошпарили!..
выдохнул Лобанов. Его трясло от холода.
Оглянувшись на другой берег, он увидел мстителей, крутящихся в мелкой воде.
Дальше не проедем! крикнул Тиндарид. Никаких шансов!
А как? беспонятливо спросил Эдик.
Ножками, ножками!
Лобанов спрыгнул с коня, чувствуя, как деревенеет на холоде ткань.
Пошли!
Поминутно оглядываясь, четверка поспешила к узкому проходу в скалах. А за проходом друзьям открылось куда более величественное зрелище ледник. По обе стороны застывшей ледовой реки возвышались зубчатые хребты, ледяной панцирь стекал между пиков синезелеными застывшими водопадами и соединялся в полосатый скат. Куда ни глянь, все перегорожено ледяными стенами, пильчатыми гребнями, фирнами, отовсюду торчат карнизы и балконы изо льда. Подавляющая красота!
По голубому телу ледника текли ручьи, оканчиваясь воронками. Вода в них засасывалась со свистом, кружась и шипя, а рядом открывались трещины с острыми, как ножи, краями. Стеклянногладкие стенки круто уходили в черносинюю глубину.
Нам туда! показал Тиндарид на пологий солнечный склон, где бурела полоса лугов с круговинами стелющегося арчовника. Лобанов лишь плечами пожал. Туда так туда
Склон с сухой порослью выровнялся и простелился плоским уступом у подножия крутого скалистого пика. На коричневожелтом фоне сухой травы ярко зеленел плоский домик метеостанции, поднятый на сваях. Рядом торчал шест антенны на растяжках, стояли щелястые ящики с приборами.
Нам не на саму станцию сипло проговорил Ярнаев, сходя с протоптанной тропы.
Как себя чувствуешь? нахмурился Лобанов.
Нормально просипел Гефестай. «Горняшка» донимает Хоть и не вертикальный предел, а всетаки почти пять кэмэ Вот!
Ярнаев остановился и указал на скалистую стену, вздыбленную в темносинее небо.
Что? не понял Эдик.
Пещера!
Где?
Искандер с Гефестаем провели друзей к хитрому входу в грот каменные стены перекрывались, заходя одна за другую, и различить черное зияние было непросто.
Заходите!
Пещера была высокой, по сторонам сосульками и бахромой свешивались сталактиты, а с пола, как сталагмит, поднимался мутный конус льда из щели наверху капала вода и бил различимый луч света, рассеивая вечный пещерный мрак. Грот расширялся, уходя в гору, а в глубине подземного зала отсвечивала стена, сложенная из обтесанных камней.
Это чего? озадачился Эдик.
Это туннель, добродушно ухмыльнулся Гефестай, оживленный и просветленный будто.
Тиндарид вдруг насторожился.
Сергей, будь другом, сказал он, сходи проверь, далеко ли догоняльщики!
Лобанов безмолвно поднялся и выскользнул из пещеры. Пусто было вокруг, но не тихо ледник смещался, дико визжа и воя. А далеко на сверкающем фирне четко выделялись пять черных фигурок. Лобанов бесшумно вернулся и доложил:
Пятеро! Идут по фирну!
Успеем! кивнул Тиндарид и поднял руку. Чувствуете? Такие иголочки в пальцах?
Чувствую сказал Чанба. Будто отсидел!
Это близится «открытие врат»! торжественно провозгласил Тиндарид. Минут пять еще
Лобанов с Чанбой переглянулись. Эдик пожал плечами.
Ты чтонибудь понял, босс? спросил он и гордо признался: Лично я ни бумбум!
Внезапно Сергей ощутил, как покалывание в пальцах разошлось по рукам. Иголочки заплясали на спине, поднимались по ногам
И тут грубая каменная кладка прорезалась светлой полосой. Полоса разошлась, открывая проход в обширное помещение, круглое в плане.
Быстро, быстро! заторопился Тиндарид.
Гефестай первым шагнул в туннель, Искандер прошел вторым, затаскивая упиравшегося Эдика. Сергей помог ему, пихая Чанбу в спину, и сам очутился в круглом зале, обнесенном колоннадой. Посреди, на мощном постаменте, возвышалась мраморная статуя двуликого Януса.
И где мы? спросил Эдик, будто истукану вопрос задал.
Но Янус, бог времени, бог порога и врат, входавыхода и всякого начала, безмолвствовал. Он стоял, опираясь правой рукой на посох, а в левой держа ключ. Две короны венчали божество. Слабый луч света, пробивавшийся сквозь дырочку в кровле, освещал то лицо Януса, что было обращено в прошлое.
Мы, значить того в древней Парфии! прогудел Гефестай.
На дворе сто семнадцатый год от Рождества Христова, уточнил Тиндарид.
Вот тебе и весь сказ! растерянно сказал Эдик.
Разбуженная их голосами сова, дремавшая под крышей, захлопала крыльями, и по лицу статуи скользнула тень Янус
будто улыбнулся, коварно и всезнающе
Глава 2
Парфия, АнтиохияМаргиана, 117 год н. э.