На Лобанова нашло состояние легкой пришибленности. Он стоял у каменной колонны, водил рукой по желобкамканнелюрам, и все вертел головой то на «врата глянет, мерцавшие искристым, бледнолиловым контуром, то на высокую бронзовую дверь храма, прикрытую неплотно, пропускавшую в щель голубую ясность неба. Там гулкий грот, тут капище. Там сосульки сталактитов, тут дорические колонны по кругу. Просто в голове не укладывается
За вратами затопали сапоги, зашатались тени, и из мира в мир перескочила «великолепная пятерка» в пакистанках, в поколях, с АКМами наперевес. Сергей узнал МирАрзала и Даврона.
Вот они! взревел МирАрзал, и тут, словно напугавшись трубного голоса, врата сжались в сверкающую точку. И исчезли.
Зато широко распахнулась бронзовая дверь. Хлынул свет. Пятная его тенями, в храм ворвался целый отряд в кольчугах, в латах, с копьями, луками, острыми мечами. Воины, хозяева в своем времени, издали боевой клич и бросились на «гостей из будущего».
Сразу стало тесно, крепко пахнувшие латники тыкали копьями, равно тесня и обалдевших боевиков МирАрзала, и Сергея со товарищи. Грохот щитов, лязг мечей, гортанные крики переполнили святилище.
Сергей отпрянул за колонну. Как назло, ничего под рукой! Тиндарид завопил чтото на койне, но его грубо оборвали, едва не снеся голову боевой секирой. Искандер пригнулся и сделал воину подсечку, тот ляпнулся на пол.
И тут затарахтели выстрелы наккашевцы вышли из ступора. Пули дырявили и кольчуги, и латы, пуская гулять бухающее эхо.
Воины отпрянули, в их криках ярость сменилась страхом и болью.
Стробоскопические вспышки выстрелов обрисовали бородатое лицо МирАрзала. Боевики, распихивая подстреленных парфян, скользя по пролитой крови, ломились к бронзовым дверям. Даврон с размаху вышиб створку могучим плечом, и вся пятерка, матерясь порусски и потаджикски, вырвалась во двор.
Бешеная контратака наккашевцев еще пуще распалила воиновпарфян, и они словно решили отыграться на Сергее и его друзьях.
Тиндарид остервенело рубился трофейным мечом, Гефестай, ухая, махал тяжелой секирой, Эдик отбивался копьем, держа его как дубину, поперек. Двуликий Янус равнодушно созерцал побоище.
К выходу! проорал Сергей. Эдик! Гефестай!
Ага! хэкнул Чанба, гвоздя витязя в кольчуге копьем и добавляя, для страховки, древком по шлему.
Двум копьеносцам удалось повалить Гефестая, орущая куча мала заворочалась и разлетелась. Бранясь на непонятном языке, Гефестай воздвигся лютым шатуном. И как пошел махаться хук с левой, прямой с правой, пинок туда, тумак сюда Надо же, мелькнуло у Сергея, Ярнаева из себя вывели! Это надо уметь!
Косолапый парфянин напрыгнул на Лобанова, кроя воздух коротким мечомакинаком.
Сергей увернулся от меча раз, увернулся другой, потом это ему надоело, и он заехал кулаком в морду рубаке, расквашивая тому нос. Рубака отпрянул, зато в живот Сергею уткнулось острие копья, рассаживая кожу. Еще одно сунулось под лопатку. Не убивая, удерживая только. Лобанов дернулся, и стальной наконечник тут же пустил ему кровь не балуй!
Сергей, сдавайся! долетел крик Искандера. Нам их не одолеть!
Да я вижу! откликнулся Сергей. Копьеносец тут же надавил, и Лобанов сказал со злостью: Ну чего ты давишь?! Не видишь, что ли?! Сдаюсь я, успокойся! Чтоб тебе
Пожелания он не договорил всех четверых вытолкали за двери во двор прямоугольное, замкнутое саманной стеной пространство, по которому бегали воины в кольчугах до колен и с шестиугольными щитами.
«Культовое здание» было круглым, с кольцевым навесом, подпертым деревянными колоннами, обмазанными глиной и оштукатуренными алебастром, все «как у людей» А над головой синело небо, а ниже горбатились купола и проглядывала крепостная стена с зубцами. С улиц неведомого города волнами накатывался гомон тысячных толп, его перебивали крики верблюдов и непереносимый скрип громадных колес арбы. Наплывали запахи поднятой пыли, благовоний и навоза, дыма от хлебных печейтануров и еще чегото, приторносладкого, кислого, жженого, развареннопарного
И все это просто не укладывалось в голове: ну как можно было, проникнув в пещеру, выйти на улицы города?! Сто семнадцатый год, вспомнил Сергей. Ну не глюки же это?!
Воинусач ткнул его в спину древком копья дескать, топай. Всех четверых вытолкали на улицу, окружили плотным каре и повели.
Главная улица была неширока, метров пяти поперек, и обсажена деревьями,
зеленевшими молодой листвой. Нда. Явно не осень.
Весна идет, пробурчал Лобанов, осматриваясь, весне дорогу
Тиндарид! окликнул Эдик. Мы где?
Ему тут же наподдал оскопищем копья молодой нервный стражник.
Я щас комуто так пихнусь пригрозил Эдик и заработал тычок посильнее. Блин, чего ты распихался, чмо приблудное?!
Стрелки моментом натянули луки.
Успокойся, посоветовал ему Искандер. Тут сначала стреляют, а потом гадают, стоило ли
Где тут? сказал Эдик спокойнее.
В АнтиохииМаргиане Город такой.
Вот теперь все понятно! взбодрился Эдик. Как говорил мой дед Могамчери: «Правильно ориентируйся на местности, чтобы знать, куды бечь!»
Конвоиры заорали, прокладывая в толпе дорогу.