Шрифт
Фон
Спитамен любимец долин и гор,
С Искандером душою схож,
Встал пришельцам наперекор,
Острым знаменем вскинув нож.
Солнце с неба оторвалось,
Чтобы не был он ликом хмур.
Он в одежде из золотых волос
И леопардовых шкур.
В каждом доме ждала Искандера беда,
Были горные тропы узки.
А когда он ломал и сжигал города
Спитамен уходил в пески.
Но богатство и сила были с врагом.
Чтоб не стать добычей земли,
Все састары и бузурганы кругом
На поклон к Искандеру пошли.
И тогда Спитамен, растоптав имена
Тех, кто не были слову верны,
Кочевые лихие созвал племена
Для голодной народной войны.
Искандер усмехнулся смешком незлым.
Полководцу велел своему
Разгромить гордеца до конца
и живым
Спитамена доставить к нему.
Но в горячих песках, возле глиняных стен,
Где стервятники в небе царят,
На родимой земле уложил Спитамен
Одного к одному весь отряд.
Хмурясь, шлет Искандер полководцев других,
Спитамен уж почти в их руках,
Но опять только трупы шакалам от них
Тонет след Спитамена в песках.
За год царь полземли записал за собой.
Целовала заря его щит
А меж Сырдарьей и Амударьей
Он два года бесславно торчит.
Он готов Спитамена трижды проклясть.
Не умел он понять, что в бою
Не богатство искал Спитамен и не власть,
Просто землю любил он свою.
Просто родину он защищал от врага,
Чтобы тот не глумился над ней.
Больше жизни он эти любил берега,
Был им с каждой бедою верней.
Искандер опасался песков. Но к пескам
Через реки, и травы, и тлен
Двинул все свое войско и двинулся сам,
Чтоб не скрылся, а смолк Спитамен.
По согдийской земле разлетелась молва:
Искандером открыта казна
Золотая и гордая голова
Щедрой милостью оценена.
Липкий страх вместе с жадностью выполз на свет.
Как бывало во веки веков.
В царском стане с мешком на плече масагет
Появился из Красных песков.
Пал он к царским ногам перед всеми людьми.
Я, твой данник, твой раб, говорю.
А чтоб ты мне поверил, великий, возьми!
И мешок протянул он царю.
Словно лука натянутая тетива,
Отпустила стрелу в синеву
В ореоле волос золотых голова
Из мешка покатилась в траву.
Голова Спитамена
Как странен он был
Вот и всем его думам предел.
Царь как будто былую вражду позабыл,
Молча в мертвые очи глядел.
Оттолкнул подлеца. Постоял, нелюдим.
И негромко сказал сам себе:
Я хотел, чтобы он был сатрапом моим,
Да не к той он стремился судьбе.
С дивной почестью царь приказал на заре
Эту голову этот венец
Схоронить на высоком холме в Бухаре,
Где лежит Спитаменов отец.
Не спеша Искандер постоял у холма,
Вспоминая безжизненный лик.
Согдиана свела Спитамена с ума,
А ведь мир и широк и велик.
Он свою Македонию вспомнил опять.
Что там? Вздорная мать. Нищета.
Под унылое блеянье коз засыпать.
Не вздымать над врагами щита.
Нет, весь мир его родина!
Дерзостный путь,
Открыванье безвестных земель,
Новых птиц голоса, ветер, бьющийся в грудь,
Корабли, обходящие мель
Согдиана замолкла. Утихла гульба.
Царь в шатре, и жена у колен.
Ты со мной? Или Согды отцовской раба,
Как погибший зазря Спитамен?
Тянет очи и руки Роксана к нему:
Я стрелой за тобой полечу!
Я с тобой, я с тобой, хоть в подземную тьму
Он ее прижимает к плечу.
«А надолго ли, думает он, ты со мной?
По горам не потащишь тебя.
Полон разными думами сумрак ночной
Вдруг однажды проснусь, не любя»
Согдиана замолкла. Зовет горизонт.
Но надолго ли выпал ей плен?
Невелик в ней оставленный им гарнизон.
Что, как новый растет Спитамен?
ВОДА БЕССМЕРТЬЯ
Баллада первая
Вам случалось входить в подземелье
Прямо с пыльного знойного дня,
Чтоб от сырости руки немели,
Чтобы слепли глаза без огня?..
Звучно чавкают восемь сандалий.
Шарит факел по сводам пещер,
По совету, что мудрые дали,
В Царство Мрака вступил Искандер.
Он добился всего, что возможно.
Столько царств у него под пятой
Не сочтешь ни рабов, ни наложниц,
Что Афину затмят красотой.
Впрочем, это ему и неважно,
Край земли ему нужен,
и тот
Безоглядно, упрямо, отважно
Дай лишь время ему
он найдет,
Он пути человечеству чертит
И всему назначает черед.
Одного ему нету бессмертья.
Как любой его раб, он умрет.
Будет нищий нахально и злобно
Пялить язвами съеденный рот,
А единственный, богоподобный,
Искандер венценосный умрет.
Но не может стерпеть он такого.
И ведет Искандера душа
В Царство Мрака, от взгляда людского
За Водою Бессмертья спеша.
Тяжкий путь был ему напророчен.
На губах его гордый смешок.
А на пояс шнуром приторочен
Тонкокожий надежный мешок.
В нем сушеные рыбы с собою
(Полагается смертным еда).
Камень яхонт, что вспыхнет звездою,
Если близко плеснется вода.
Три испытанных спутника рядом:
Первый факелоносец. Второй
Держит в дивном ларце «Илиаду»,
Третий преданный раб и герой.
То цветами дыша неземными,
То от смрада слюной клокоча,
Шли они.
Тени мертвых над ними
Шелестели, касаясь плеча.
Вдруг сплелись они тучей несметной
И висят над его головой.
Возвестил ему голос бесцветный:
Это те, что убиты тобой.
Искандер усмехнулся:
Собьется
Звездочет с пересчета обид.
Разве можно винить полководца,
Что оставил он след от копыт!
Но все новые кружатся круги
Их все больше, ушедших с земли,
Юных женщин, детей тонкоруких,
Что затоптаны войском в пыли.
Мальчик в локонах, легких, летучих,
Полубог между сгинувших тел
Искандер прошептал:
Это случай,
Я его убивать не хотел!
Тот же голос, бесцветен, бескровен.
Вопросил: «Он виновен?» И вмиг
Жуткий шелест: «Виновен, виновен»
В тишину подземелий проник.
И уж тени не тени, не души,
Все тяжеле они, все плотней.
Вот обступят, задавят, задушат
И не вырвется он из теней.
Пропадите, кричит он, я воин!
Но его бы не спас этот крик,
Если б молнией вдруг грозовою
Новый призрак во мгле не возник.
Властный профиль взметнув одноглазо,
Оттесняя всех прочих во тьму,
Тень отца он узнал ее сразу
Объявилась внезапно ему.
Взор отцовский, как встарь, величавый,
Был наполнен вопросом немым.
Дай три года, отцу закричал он,
И весь мир будет царством моим!
Тень исчезла за дымные клубы.
Но ему показалось во мгле,
Что ревнивые дрогнули губы
И морщина легла на челе.
Вдруг не тень, а скелет безобразный
Руку вытянул к горлу царя.
Верный раб вскинул меч безотказный,
Чтоб отсечь эту руку. Но зря
Меч рассек только воздух. А воин,
Переломлен рукой пополам,
Некрасиво взмахнув головою,
Мертвым падает к царским ногам.
А пещера свой вид изменила,
Полился многошумный поток.
Это воды подземного Нила,
Что с заката идут на восток.
Вот ладья. И весло в ней хранится.
Одного лишь нести суждена,
Так же, как фараона в гробнице,
Тихо ждет Искандера она.
Слуги пали пред ним на колени:
Если к новым пойдешь чудесам,
Без тебя нас замучают тени,
Нас задушат. Убей лучше сам.
Что ладья донесет иль погубит?
Но девиз Искандера: «Вперед».
Верным слугам он головы рубит,
«Илиаду» и факел берет.
В путь, ладья!
Ты, как друг, дорога мне.
Только дрожь пробегает по ней.
Камни начали сыпаться. Камни.
Где вода? Весь поток из камней.
Всю ладью искромсало, избило.
И без факела и без весла
Искандера незримая сила
На горячий песок унесла.
На песке на горячем, горючем
Перед ним пестрота его дел.
Мальчик в локонах
Нет, это случай!
Он его убивать не хотел.
Вынул яхонт он, камень награды,
Яхонт вспыхнул в руке, как звезда.
Значит, плещет вода где-то рядом
В двух шагах заблистала вода.
Но не может он сделать ни шагу.
Жажда жжет языками костра
И швыряет мешок он, как флягу,
Уцепившись за кончик шнура.
Люди мельче с ума тут сошли бы
Из мешка, всем правам вопреки,
Две сушеные выпали рыбы,
И задергались их плавники.
Рыбы ожили в трепетном свете,
Потерялись в воде без следа.
Понял царь вот источник бессмертья,
Та, его колдовская вода.
Вот сейчас он напьется до дрожи,
Окунется в нее с головой
Но он двинуться с места не может,
Весь избитый и полуживой.
А в глазах у него потемнело,
И пещера под ним поплыла.
Молодое безвольное тело
Подхватили большие крыла.
Все исчезло поток камнепада,
Тени мертвых и призрачный дым.
Он в траве. С ним мешок его рядом.
Ветви лиственницы над ним.
Шрифт
Фон