Шрифт
Фон
Голубая юрта
Шерсть собрали с тысячи овец,
Сотни две связали мне колец,
Круглый остов из прибрежных ив,
Прочен, свеж, удобен и красив
В северной прозрачной синеве
Воин юрту ставил на траве,
А теперь, как голубая мгла,
Вместе с ним она на юг пришла.
Юрту вихрь не может покачнуть,
От дождя ее твердее грудь,
Нет в ней ни застенков, ни углов,
Но внутри уютно и тепло
Удалившись от степей и гор,
Юрта прибрела ко мне на двор.
Тень ее прекрасна под луной,
А зимой она всегда со мной.
Войлок против инея стена,
Не страшна и снега пелена,
Там меха атласные лежат,
Прикрывая струн певучих ряд
Там певец садится в стороне,
Там плясунья пляшет при огне.
В юрту мне милей войти, чем в дом,
Пьяный сплю на войлоке сухом.
Очага багряные огни
Весело сплетаются в тени,
Угольки таят в себе жару
Точно орхидеи поутру;
Медленно над сумраком пустым
Тянется ночной священный дым,
Тает тушь замерзшая, и вот
Стих, как водопад весной, течет.
Даже к пологу из орхидей
Не увлечь из этих юрт людей.
Тем, кто в шалашах из тростника,
Мягкая зима и то горька.
Юрте позавидует монах
И школяр, запутанный в долгах.
В юрте я приму моих гостей,
Юрту сберегу и для детей.
Князь свои дворцы покрыл резьбой,
Что они пред юртой голубой!
Я вельможным княжеским родам
Юрту за дворцы их не отдам.
Прощание с юртой и очагом
Я помню, я помню дыханье зимы
И посвист летящего снега.
Я стар, мне несносно дыхание тьмы
И мертвенный холод ночлега.
Но юрта, по счастью, была у меня,
Как северный день голубая.
В ней весело прыгали блики огня,
От ветра меня сберегая.
Как рыба, что прянула в волны реки,
Как заяц в норе отдаленной,
Я жил, и целили меня огоньки
От холода ночью бессонной.
Проходит тоска освеженных ночей,
Природа в весеннем угаре.
Меняется время, но юрте моей
По-прежнему я благодарен.
Пусть полог приподнят, на углях зола,
Весною печально прощанье,
Но сколь не спалит меня лето дотла,
То скоро наступит свиданье.
Лишь стало бы тело чуть-чуть здоровей,
И встречусь я осенью с юртой моей.
Стихи поэтов Индии
Светлое зерцало царских родословных (Отрывки)
О, обезьяний царь, услышь меня, молю
О, обезьяний царь, услышь меня, молю!
По силе злой судьбы я бес, но я люблю.
И, страстью сожжена, теперь к тебе стремлюсь,
Со мной не ляжешь ты, я с демоном сольюсь.
По десять тысяч душ мы будем убивать,
Мы будем жрать тела и будем кровь лизать,
И породим детей жестоких, словно мы.
Они войдут в Тибет, и в царстве снежной тьмы
У этих бесов злых возникнут города,
И души всех людей пожрут они тогда.
Подумай обо мне и милосерден будь,
Ведь я люблю тебя, приди ко мне на грудь!
Защитник всех живых, любви и блага свет
Защитник всех живых, любви и блага свет!
Я должен соблюдать монашеский обет.
Увы! Бесовка вдруг возжаждала меня,
Мне причиняет боль, тоскуя и стеня.
И крутится вокруг и рушит мой обет.
Источник доброты, подумай, дай совет!
Не знал я про разврат, не ведал про любовь
Не знал я про разврат, не ведал про любовь,
Не думал я, что бес меня обманет вновь.
И вот сижу в грязи средь сонмища детей,
Наполнен ядом плод, возникший из страстей.
Греша по доброте, я был обманут тут.
Мне вяжет руки страсть, страдания гнетут.
Жестокая судьба, и мук духовных яд,
И боли злой гора всегда меня томят.
Источник доброты, ты должен научить,
Что надо делать мне, чтоб дети стали жить.
Сейчас они всегда, как прета, голодны,
А после смерти в ад низринуться должны.
Что делать, о святой, скажи, скажи скорей
И милосердья дар пролей, пролей, пролей!
Из сборника «Фантазии» (1900)
Тяжелое время
Если с погасшего неба спускается вечер,
Музыка дня исчезает, во мгле расплываясь,
Если не видно в пространствах дороги для встречи,
Если усталость приблизилась, тела касаясь,
Страх забирается в сердце, хватает за плечи,
Мглой горизонты закрылись и темными снами,
То и тогда, моя птица размеренной речи,
Бей о лазоревый воздух своими крылами.
Слышу я шелесты леса, но это змеится
Море бездушное, злое, большое, пустое.
Это не нежных цветов ароматные лица,
Это тяжелые волны не знают покоя.
Где же здесь берег морской, чтоб на нем приютиться?
Где же гнездо, перевитое роз лепестками?
Но и тогда моей речи размеренной птица,
Бей о лазоревый воздух своими крылами.
Темная ночь расстилается словно химера,
Солнце заснуло и дремлет на пике далеком,
Вздох затаила вселенной тяжелая эра,
Время считая в молчанье своем одиноком,
Миг и разорвана тверди холодная сфера,
Острый луны ятаган появился над нами,
Но и теперь, моя вольная птица размера,
Бей о лазоревый воздух своими крылами.
Яркие звезды с бескрайнего неба сурово
Смотрят на землю, презренья отнюдь не скрывая,
Снизу глядит беспощадного моря основа,
Гибели волны в извечном движенье вздымая.
С дальнего берега голос моленья пустого
Слышен: «Вернись и останься с твоими друзьями».
Но и тогда, моя птица бессмертного слова,
Бей о лазоревый воздух своими крылами.
Я ничего не боюсь, не хочу возвращенья.
Стал я далек от надежд, от обманщиц всегдашних.
Нет, я не знаю бессмысленных слов сожаленья,
Нет мне ни дома, ни места для празднеств домашних.
Есть лишь просторы вселенной, покрытые тенью,
Есть только крылья, чтоб вечно парить над мирами,
Но и тогда моя птица, мое вдохновенье,
Бей о лазоревый воздух своими крылами.
Дождливый день
Осенние тучи тревожа,
Сквозь сумрачный день непогожий
Летит, никого не заметив,
По полю осеннему ветер.
О, как же, о, как ты проложишь
Свой путь в этот день непогожий?
О смелая девушка! Полнит
Все небо сверкание молний.
Что будет с твоими цветами
Под этими злыми дождями?
Подумай об этом и вспомни
Всю жизнь, при сверкании молний.
Но кто же в такое ненастье
Наденет венец и запястья?
Холодного ливня объятья
Нарядное вымочат платье,
И будут позор и несчастье
Идти по деревне в ненастье.
Услышь меня, девушка в горе!
Дома пред тобой на запоре.
А там, где дороги извивы,
Где облако обняло ивы,
Не ждет он с надеждой во взоре.
Услышь меня, девушка в горе!
И лампу в погоду такую
Холодные ветры задуют,
А флейты коснешься губами,
Напев унесется, как пламя,
В безбрежную темень сырую,
Где ветры холодные дуют.
Коль громы бездушные строги
И в пляске дрожат твои ноги,
Кому ты пошлешь обвиненья?
Кого проклянешь, без сомненья,
Коль сердце трепещет в тревоге
И громы бездушные строги?
Но если идти ты желала,
Хоть мне бы об этом сказала.
Я долго один на пороге
У края осенней дороги
Смотрел на дождей покрывало.
Зачем же ты мне не сказала?
Часы проходили без счета,
Не ладилась нынче работа.
Я был в одинокой печали,
Деревья под ветром стонали,
Как будто жалея кого-то
Из рук выпадала работа.
Но как бы ветра ни шумели,
И тучи вокруг ни чернели,
Пусть ночь темнотой ослепляет,
Дорога конец потеряет,
Испуг не появится в теле,
Какие б ветра ни шумели.
Под молний жестоких блистанье
Плясало бы сердца желанье,
Анчал в непрестанном усилье
Взлетал бы, как сокола крылья
С небесною тьмою в слиянье,
Под молний жестоких блистанье.
Тогда б мы пустились с тобою
В безумье дорогой одною.
Браслеты бы нежно звенели
Под бури мятежные трели.
Я шел бы тропой грозовою
В безумии, рядом с тобою.
Зачем ты одна на дороге
В браслетах, надетых на ноги?
Зачем в этот день непогожий
Весенняя память тревожит
Твой ум и в неясной тревоге
Одна ты ушла по дороге?
Шрифт
Фон