Шрифт
Фон
Из сборника «Мгновение» (1900)
Кисть винограда
В чистом песке ручейка бирюзовые струи
Мчатся, течением тонкую ленту рисуя.
В мире скалистых вершин и нагорий пустынных,
Там, где кончается с лесом иссохшим долина,
Шел я один, и пылали уставшие ноги.
Кисть винограда нашел я в лесу у дороги.
Солнце стояло над самой моей головою,
Сохло и трескалось бедной земли одеянье;
Так изнемог я от жажды и летнего зноя,
Что мне казалось, вот-вот потеряю сознанье.
Чтобы надежду в себе сохранить и отраду,
Даже понюхать боялся я кисть винограда.
Так, голодая, смирял я в себе искушенье,
Спрятал я кисть, что мою исцелила б усталость.
Шел, отгоняя от сердца свое вожделенье
роме нее, что еще у меня оставалось?
День умирал, и лучи становились краснее.
Дюны вздохнули, и стали длиннее их тени.
С ветром вечерним на землю вернулась прохлада.
Надо успеть возвратиться домой до заката.
Тут разогнул я ладонь и увидел в печали
Кисть винограда засохла. Вершины молчали.
Из книги «Зеленые листья»
Зеленые листья
Мы только листья и ничьи
Глаза красой не тронем.
Мы тихо спим среди цветов,
Сложив свои ладони.
Когда цветы в рассветный час
В букет пойдут гурьбою,
Они, быть может, вспомнят нас
И пригласят с собою.
Полевой цветок
Человеком быть прекрасно.
Все же лучше, если бог
Дал бы мне судьбу другую,
Превратив меня в цветок.
От грехов мирских далеко
Протекала б жизнь моя,
Я бы рос, смеялся солнцу
И в молчанье б умер я.
Щедрость
Как-то раз я одиноко
Шел через цветник,
Вдруг впились шипы в одежду:
«Задержись на миг».
И в лицо мне тихо шепчет
Куст багряных роз:
«Я хочу, чтоб нежный запах
Ты с собой унес».
Молчание
Соловей нарциссу молвил:
«Почему, дружок,
Ты любим на свете всеми,
Я же одинок?»
Тот ответил: «Ты не можешь
Свой унять язык,
Я же скромен и секреты
Сохранять привык».
Смех
Как ты, цветок беспечный,
Радостно расцветаешь!
В радости скрыта гибель,
Ты же о том не знаешь.
«Путник, иди отсюда
К грешным земным просторам.
Час я живу на свете.
Глух я к твоим укорам!»
Поэзия
Бог, чтоб зреть свое подобье,
Мир наполнил красотой,
А любовь, ее увидев,
Потеряла свой покой.
От любви очарований
Обезумели сердца.
Страсть забилась в них, как песня
Без начала и конца.
Мать
Мать мне всегда казалась
Деревом густолистым,
Бог из тени от древа
Рай сотворил лучистый.
Все другие деревья
Сохнут вслед за корнями.
Это дерево вянет,
Если беда с цветами.
Дитя
Как ни склоняйся индус пред святыми местами,
Как ни гордись мусульманин пророков гробами,
Как ни диви окружающих йог чудесами,
Как ни бросай мертвецов в погребальное пламя,
Лучше ребенка на свете сокровища нет,
Люди стремятся, чтоб новый явился на свет.
Будь это нежная пери из светлого рая,
Что появляется, ясной улыбкой играя,
Или прелестница царская, в шелк увитая,
Что улыбается, нитью жемчужной блистая,
Их красота к совершенству вовек не придет,
Если младенец, как лал, на груди не блеснет.
Если у мужа с женой загораются ссоры,
Мальчик улыбкой своей разгоняет раздоры,
Если забот повседневных несносны укоры,
Сгонит усталость, наполнит он радостью взоры.
Равным плодом никакой не похвалится сад,
Чем он свежее, тем лучше его аромат.
С радостью все выполняют младенца желанья
Шах и бедняк его слушают смех и рыданья,
Закон охраняет ребенка железною дланью,
Старец святой с ним играет, как с тигром и ланью.
Ясные глазки младенца светлы и нежны,
Как маяки на утесах гористой страны.
Алые губы как книги священных преданий,
Кто не читал их поэтом вовеки не станет.
Продавщица иголок
Я долго внимательным взглядом искал,
Где в рубище нищей скрывается лал.
Замотано пыльною тряпкой чело,
Дырявое сари на плечи легло,
Но ветер гуляет под ним без помех,
А тело мелькает в зиянье прорех,
И кажется, прелести нет никакой
В лохмотьях, прилаженных слабой рукой
Но нет! Это след от старинных обид,
Судьба беспощадная все сокрушит.
Не горцами выжжены эти места
Жестокая вторглась сюда нищета
О, как описать мне ее красоту!
Пьянею, поймав ее взгляд на лету.
А шея красавицы так хороша,
Что сразу моя замирает душа.
На шее оранжевых бус череда
Мне кажется, слились огонь и вода.
В глазах ее чары неведомых стран,
В них вечно бушует любви океан,
Как чаша, лазурный таящая свет,
Там прелести море укрыто от бед.
Ее распустившихся кос пелена,
Как вечная полночь, густа и черна.
Псы лают. Ты, Мохан, не можешь помочь:
Ведь кажется псам, что надвинулась ночь.
Где ныне жестоко царит нищета,
Когда-то в довольстве цвела красота.
На берегу Сухан
У реки на землю сухую
Сяду, только прошлым волнуем.
Ветерка восточного струи
Мне навеют воспоминанья,
Обновляя мое страданье.
Я смотрю на волн переливы.
Где качаются тени ивы,
И пред временем молчаливым,
Через сетку листьев зеленых,
Из груди моей рвутся стоны.
Опьяненный волн чередою,
Вижу я тебя молодою.
Дивно схож с журчащей водою
Звук навеки пропавшего счастья
Звон серебряного запястья.
Видя солнца шар раскаленный,
Вспоминаю твой облик влюбленный.
Ночью трепетной и бессонной
Вижу: вьются кудри волною
В колыханье тьмы надо мною.
Я с тобою был нежен мало,
Но меня ты всегда прощала,
Ты меня безгрешным считала.
Как забуду средь жизни зыбкой
Всепрощающую улыбку?
Солнце скрылось, горы в тумане,
Завтра утром вновь оно встанет,
А светило моих желаний
Скрыто смертною пеленою
И не встретится вновь со мною.
В тихих гнездах спрятались птицы,
Только птице сердца не спится,
Сердце будет горестно биться,
Трепетать и просить совета,
Где найти приют до рассвета.
Тьма лесная благоуханна,
Светлячок осветил поляну.
Зря ты светишь, братец желанный!
Ты не можешь вернуть утрату
Своему несчастному брату.
Шрифт
Фон