Шрифт
Фон
Раз женщина с новым знакомым вдвоем
Раз женщина с новым знакомым вдвоем
Вела разговоры о том и о сем.
Не знаю, о чем их беседа была,
Но вскоре ханум на себя перешла.
Она рассказала один на один,
Что мужа лишь знала она из мужчин.
В ответ улыбнулся ей гость молодой
И вежливо молвил, кивнув головой:
«Я верю, конечно, рассказу ханум,
Но мне не идет состраданье на ум».
Луна и Мариам
Взгляни: на небесах блестящая луна,
Как мать Исусова, всегда чиста она.
Печальная луна на ложе неба спит,
Как Мариам моя, стыдлива и бледна.
Серебряная грудь, закутанная в шелк,
Как туберозы цвет под синевою сна.
Луна у облака ланита Мариам,
Что черным локоном ее обведена.
А слез моих роса, упавшая пред ней,
Созвездие Плеяд на черноте без дна.
Луна чело моей любимой Мариам,
Иль груди маленькой и нежной белизна,
Или ее лицо в сиянье чистоты,
Иль зеркало, а в нем любовь отражена.
Чувство
Моя постель
Жемчужница пустая.
А ты, о жемчуг мой,
На шее у других.
Может быть
Дверь отворите!
Свечи внесите!
Нард воскурите!
Сбросьте завесу с лунного лика!
Может быть, тот, кто сейчас на пороге,
Друг наш, потерянный нами в дороге.
Стена
Там, за высокой горой,
Около синей реки
Жило желанье мое
Девушка Галия.
Думалось мне, что она
Была рождена для того,
Чтоб я ее страстно и бурно любил
И сладко любила она меня.
И ведомо вам
Молчальники-звезды в ночи,
Как счастливы были мы,
Под сладким хмелем надежд.
Сверкала радость в очах,
И чистой была она.
О, сплетницы, в злобе своей,
Когда не оглохли вы,
Развяжите подлый язык,
И откройте мне клевету,
Что родник замутила наш.
И вот между ею и мной
Лежит широкая степь,
Глухая вьется тропа,
Стоит высокий утес.
Обида
Спит дева под яркой луной
Как лилия над глубиной,
И снится ей сон,
Что друг ее тяжко страдает.
Виденье покою мешает;
Рождается стон.
Усталое сердце дрожит под луной,
Как лодка без паруса над глубиной.
Вдруг, вздрогнув, она открывает глаза
«Зачем ему эти мученья?»
В ресницах застыла и блещет слеза
Раскаянья и сожаленья.
А завтра, влюбленного встретив опять,
Глаза потупляет,
Чтоб взглядом надежды не дать.
И друг ее снова страдает.
Язык взглядов
Пусть не будет открыто вовек то, что мы с тобой затаим.
Наши взгляды пусть будут гонцами твоим и моим
Посмотри мои сомкнуты губы, но я говорю,
Ты ответь языком, тем, который мы в тайне храним.
Много лет пролетело не умер никто от любви,
Ныне космоса взгляд, устремленный на нас, недвижим.
И хотя не открыто сплетение наших сердец,
Но напевом любви затаенной мы оба звучим.
Пусть зимою наступит весна для влюбленных сердец,
А иначе я в но́чи весенние стужей томим.
Все легенды о райских садах и томленье о них,
Лишь рассказы о мире, в котором мы оба царим.
Все сияние солнца от нашего храма огня.
Потому что мы оба в огне, не сгорая, горим.
Четверостишия
Надежда
Прорезала молния сумрак ночной,
И вспыхнул тот факел, что вечно со мной.
Не пой так зловеще, ночная сова,
Ведь солнце встает за густой пеленой.
Утро желаний
Прекрасное утро. Покончив со сном,
К тебе устремлюсь я, страстью влеком.
В открытые двери бросаю цветы,
Целую, любуюсь прекрасным лицом.
Пери
Ты пери, ты увлечь меня хотела,
С кокетством милым принялась за дело.
И ты меня звала, но лишь пришел я,
Вспорхнув голубкой сизой, улетела.
Камень
Раз утром на лугу расцвел цветок.
Взглянул я, опечалился цветок.
Сказал я: «Вздор!» и руку протянул,
Но в пальцах камнем сделался цветок.
Одиночество
Светает на небе и в поле, поют до утра соловьи,
И ночь на сапфирном подоле рассыпала блестки свои,
Ты вечером мне обещала на грудь мою ночью прилечь,
Без счета ночей улетало, объятия пусты мои.
На чужбине
Я как свирель грущу, неся разлуки срок.
Не веет на меня знакомый ветерок.
И кто я, не пойму, откуда я и где.
В ресницах у меня чужой земли песок.
Сломленный
Устали томные глаза, что смотрят так светло,
О милый голубь, кто тебе вчера сломал крыло?
Куда пропали взмахи крыл, полет над высотой?
И лапки связаны твои ничто не помогло!
Из арабской поэзии
1. Об ученых
С двумя, что знают по строке единой,
Да с тридцатью, что лишь свое поймут,
Будь сам ослом: в компании ослиной
Все не ослы неверными слывут.
2
Такие ль бывают кафиры, как я,
Ты молвил: неправедна вера моя.
Коль я на столетье один и кафир,
То где правоверного видывал мир!
Из узбекской поэзии
Если б свет лица ее погас
Если б свет лица ее погас,
Осенью была б весна для нас.
Мне страшней меча над головой
С идолом моим разлуки час.
Пылью стать бы под ее конем,
Чтоб по мне проехала хоть раз,
Душу я за бровь ее отдам.
Стройте склеп мне бог меня не спас.
Не один Лутфи, о розе той
Горек сотни соловьев рассказ.
Доколь я луноликой буду мучим
Доколь я луноликой буду мучим,
Доколе вздохам возноситься к тучам.
Что делать сердцу с черными кудрями?
Дороги эти кривы, ночь дремуча.
Ее блестящих яблок не достанет
Моя рука, а я не видел лучших.
Пусть видит мой завистник, как счастлив я.
Я у дверей ее как праха куча.
Я стал ничтожней пса от вечной скорби.
Простите путь мой, горький и певучий.
Слова Лутфи хвала ей, словно жемчуг.
И ей, чтоб их услышать, будет случай.
Сердце кровью, а душа золой
Сердце кровью, а душа золой
Ныне стали от разлуки злой.
У меня разрушил веру, ум
Глаз твоих безжалостных разбой.
От твоих смущающих бровей
Изогнулся стан, досель прямой,
Вспыхнула душа от губ твоих
И, растаяв, сделалась водой.
Светлый лик твой блещет серебром,
Золота желтей усталый мой.
Чтоб мне видеть блеск светил, с лица
Отведи блестящий локон твой.
Навести Лутфи иль он умрет
От тоски, не встретившись с тобой.
Шрифт
Фон