Кино мировое! Про войну! Чапаев сражается с беляками и побеждает.
Наши сердца замерли, лица сразу поскучнели: раз кино мировое, билетов не достать. Лучше нас никто этого не знает не в первый раз. И вдруг дядя Вася.
Воробьи, салют! приветствует он нас. Есть возможность удивить Европу
У мальчишек ушки на макушке: такие слова дядя Вася зря не скажет. А он продолжает:
Немедленно по домам. Почистить амуницию и вывески, на мундирах чтоб все пуговицы были, а на ногах что-нибудь, прикрывающее ваши цыпки. Ясно? В четыре ноль-ноль быть здесь всем Окинул нас своими веселыми глазами, помедлил и вдруг таинственно прошептал: Пойдем «Чапаева» смотреть, я билеты достал
Не знаю для кого как, а для меня этот день был особенным. Из кинотеатра я вышел совершенно потрясенным. Ничего не видел и не слышал. Перед глазами неотступно стояли Чапаев и Петька, их геройские подвиги, их гибель С последним не соглашались ни ум, ни сердце. Нет, не может быть, чтобы Чапаев утонул в реке Урале, не может быть!
А вдруг он живой? робко, с надеждой глядя на дядю Васю, говорю я.
Лицо у дяди Васи было серьезное, задумчивое. Он молча покачал головой и обнял меня своей тяжелой рукой за плечи. Я ничего не сказал, но почему-то упрямо решил: нет, Чапаев живой!
Возле дома дядя Вася спросил нас:
А вы знаете, что Чапаев и его бойцы освобождали наш город от беляков? Не знаете? Ай-яй-яй Придется вам кое-что рассказать Договоримся так: в воскресенье пойдем за город, туда, где когда-то чапаевцы вели бои, там и поговорим. Добро?
Ну конечно же добро!
В воскресенье мы гурьбой направились вниз по Московской улице, перешли мост через Туруханку, миновали слободку и очутились у подножия высоченной горы, по которой петляла узкая тропинка, ведущая к ее вершине. Там, по словам дяди Васи, и сражались чапаевцы, геройски погибали за нашу счастливую жизнь. И действительно, мы нашли старые окопы, воронки от разорвавшихся снарядов, отыскали на их дне стальные зазубренные осколки и много позеленевших от сырости и времени винтовочных гильз. Собирали их с непонятным трепетом, и состояние у всех было такое, будто вот-вот случится что-то, что запомнится на всю жизнь Над горой дул несильный ветер, шевелил метелки высохших ковылей, было тихо и задумчиво вокруг. Внизу, окруженный с трех сторон горами, раскинулся наш небольшой городок, подернутый сизой дымкой, и был он тоже тихий, задумчивый и до боли родной
А дядя Вася рассказывал:
и тогда Василий Иванович сообщил телеграфом товарищу Ленину: так, мол, и так, Владимир Ильич, побили беляков, освободили город, продолжаем наступать
Наверное, вот в такой день и приходит твой герой, за которым ты потом будешь следовать всю жизнь Ничего особенного не было в этот день, а вот запомнился так крепко.
Через несколько дней после, начала войны дядя Вася ушел на фронт добровольцем. Мы провожали его всей командой и на прощание расцеловались, пожелав возвратиться поскорей домой
И вот исполнилось наше пожелание дядя Вася приехал
Валька Шпик болтает своими короткими, с толстыми икрами ногами и молчит, уставившись в какую-то точку на стене. Нам есть над чем подумать, есть что вспомнить. «Дядя Вася, дядя Вася! Как же это ты не уберегся? И почему это случилось именно с тобой?..»
Чего же сидеть, проведать его надо, неуверенно говорю я Вальке.
Валька дергает плечом.
Проведать, передразнивает он и вдруг, повернувшись ко мне всем телом, зачастил: А удобно проведывать-то? Скажет, смотреть пришли, какой он без ног Думаешь, ему не обидно? Еще как обидно-то
Чьи слова повторяет Валька Шпик? Чужие? Не может быть. Говорит искренне, и я чувствую, что это его личное, что он потрясен несчастьем дяди Васи и много думает об этом. Впервые я увидел
Вальку таким и впервые подумал: «Почему мы зовем его Шпиком? Ведь хороший же пацан и товарищ тоже хороший»
А Валька продолжает взахлеб, проглатывая окончания слов:
Заперся в квартире, никого не пускает Тетя Катя Киселиха зовет его, стучится, а он молчит, не отвечает. Ты думаешь, почему? С обиды это он с тоски. Раненые, они все нервенные
Какие? не понял я.
Нервенные, повторил Валька и покраснел.
Не нервенные, а нервные, поправил я.
Не знаю. Это Киселиха так сказала нервенные
Я вздыхаю: опять Валька повторяет чужие слова. И почему они липнут к нему?
Мы сидим и не знаем, что делать. Тогда я сообщаю:
А ты знаешь, Арька себе ногу топором отрубил.
Выгоревшие белые кустики Валькиных бровей, как две мохнатые гусеницы, полезли вверх:
Совсем?
Скажешь, совсем Полоснул здорово, до самой кости
Валька отшатывается от меня, будто кто-то невидимый толкнул его в грудь, и крепко зажмуривается. Через какое-то время он, страдальчески морщась, шепчет:
Страшно, Вась Понимаешь, в один день и Арька и дядя Вася
Сопоставление ошеломляет меня. Говоря об Арике, я совсем не думал о дяде Васе. А Валька Шпик сделал такой вывод. Неужели он в этом усмотрел что-то общее?
А кто виноват? вдруг со злостью, сжав пальцы рук в кулаки, говорит он. Война проклятая! Она!
Но Арька-то на войне не был, возражаю я. И вообще не городи ерунду Вечно ты что-нибудь придумаешь, фантазер.