По этому поводу предлагаю шампанского. Любезнейший, есть у тебя шампанское? обратился он к буфетчице, одновременно давая понять, что пребывает в образе, поскольку обращается к буфетчице, словно к ливрейному лакею.
Буфетчица молча поставила на стол четыре чашки кофе по-военному, то есть из смеси ячменя, цикория, желудей и толикой, не более зернышка на чашку, натурального кофе.
Итак, господа, за наш дебют, не выходя из образа, Шаляпин взял простую дешёвенькую чашку, но как взял: казалось, в руке его хрустальный кубок с наилучшим шампанским, которое только бывает в мире.
Увы, подобное перевоплощение доступно не всем. Арехин пил эрзац-кофе, и никакой шампанской благодати на него не сходило. Зато голова сохранялась ясной, а это-то и требовалось.
Вы, Фёдор Иванович, как единственный среди нас профессионал, скажите прямо: выйдет из этого дела что-нибудь, или все это пустая суета? спросил Толстой. Мне семью содержать нужно.
Скажу, согласился Шаляпин, поставив чашку на стол. Если у вас сейчас отходит поезд, который доставит в надежное, солидное место бросайте всё и бегите на поезд. Но если ваше положение, скажем так, неопределённое, то веселитесь от души, старайтесь получить удовольствие, а опыт вы получите независимо от желания. Нет, никаких огромных барышей ждать вам я не советую. Хорошо, если заработаете столько, сколько за это время заработает мастеровой средней руки. Но много ли среди нас мастеровых? Нет, господа, наша цель здесь не заработать.
А какая?
Учиться, учиться и ещё раз учиться жить сызнова. Не кое-как, не мастеровым средней руки, тем более не кучером или шоффэром (Шаляпин нарочно исказил последнее слово). Люди искусства должны жить искусством, стремиться не ниши выискивать, а вершины завоевывать. И потому мой добрый совет: старайтесь. Представьте, что фильму эту будут смотреть не пражане, венцы и берлинцы, а сама судьба. Возможно только возможно! нам и удастся снискать толику её благосклонности.
Хорошо, мы поняли, сказал Дорошевич. Поняли и благодарны за совет. Но вам-то это зачем? Вы звезда мировая, вас хоть сегодня ждут в Париже или в Милане.
В Нью-Йорке, поправил Шаляпин. Через две недели я отправляюсь в Америку на гастроли.
Тем более.
Синематограф даёт возможность проверить, чего я стою без голоса, Шаляпин вернулся к кофе, давая знать, что хочет помолчать. Побыть без голоса.
Помимо кофе, на столе была и ваза с печеньем. Шаляпин взял одну печенюшку, Дорошевич две, Толстой же съел все остальные, а что не съел положил в карман. Сразу видно человека, осознающего долг перед семьёй.
Арехин был не голоден, к тому же за последнее время он набрал два лишних фунта: все-таки сидеть сиднем часами за шахматным столиком не самое здоровое дело. Во время турнира он позволял себе и шоколад, и икру, и прочие деликатесы мозгам нужно питаться, дабы быть во всеоружии. Потому ячменно-желудёвый кофе и печенюшки, из которых ему не досталось ни одной, его не смутили.
Как только последняя печенюшка исчезла в руке Толстого, их позвали на съёмочную площадку.
Процесс, как и говорил Шаляпин, действительно оказался изнурительным, хотя самому Арехину и со стула вставать не приходилось. Сиди истуканом, разве что изредка, как бы случайно, шевельни бесцельно рукой или выразительно моргни, чтобы искушённый зритель понял: с этой куклой всё сложней, чем кажется.
А на переднем плане разворачивались драматические события: люди заламывали руки, тяжело и протяжно вздыхали, пили шампанское (на самом деле сельтерскую воду), бросали в лицо перчатки, подносили к виску миниатюрные пистолеты, а к носу флаконы с нюхательными солями. Было жарко, свои градусы добавляли кинопрожекторы, бьющие в лицо нестерпимым светом. Но актёры терпели, терпел и Арехин, радуясь, что из контактных линз он выбрал самые тёмные. Сцены снимались вразбивку, и Арехин, сидя в своём углу, ради развлечения составлял различные варианты фильмы, чередуя события то так, то этак. Любопытно, однако, было бы выпустить три, а то и пять вариантов фильмы, отличающиеся друг от друга технически лишь порядком сцен, а в итоге получилось бы три или пять различных историй. И ведь выгоды какие были бы! Интересно, почему до него никто до подобного не додумался? Инерция мышления или есть подводные камни, которых он не знает?
Наконец, первый съёмочный день завершился: у оператора кончилась плёнка.
Актёры неспешно разгримировывались в крохотной комнате, которую торжественно величали «артистической уборной». Единственный
студийный гримёр не в силах был помочь всем, и занимался преимущественно Толстым. То ли Толстой показался ему самым беспомощным, то ли, напротив, самым властным.
Шаляпин подошёл было к Арехину, желая помочь, но с удивлением увидел, что тот управился сам.
Вы, верно, играли в любительских спектаклях? спросил он.
Некоторым образом, Арехин сменил линзы на очки, и был тому рад несказанно. Кокаин кокаином, а глаза всё же режет.
И всё-таки позвольте пару советов, и Шаляпин поделился тайнами грима. Пригодятся.
Тем временем и все остальные привели себя в обычный, неартистический вид. Ассистент режиссера раздал каждому по талону.