Я тут же демонстративно стянул с себя перчатки и подошел к нему, чтобы помочь подняться.
- Эхе-хе, Герман Викторович, а ведь мы бы еще пободались, не случись этакого недоразумения... - кряхтя вещал Рикк.
- Непременно, непременно, Борис Францевич, - вторил ему я, моргая залитым кровью из брови глазом. - Мы бы ого-го еще, если бы не вот это вот!
Было отрадно понимать, что мой противник тоже огреб капитально и едва держался на ногах от усталости.
- Б-бой окончен? - спросил Виктор Иванович Лопатин, бессменный рефери, председатель Федерации и будущий директор Дворца спортивных единоборств.
- Да-а-а! - хором заявили мы с Рикком.
- Д-доктор! - сделал приглашающий жест Лопатин.
Пожилая лихая тётенька в белом халате принялась нас латать и материть. Материлась она виртуозно, я таких оборотов в жизни не слыхал. Если обобщить - то вертела она нашу Федерацию дворового бокса вместе и всех идиотов, которые приходят сюда чесать свои морды о чужие кулаки, по раздельности! И вообще!
- Знаете, как добрые люди Дубровицу теперь называют?
- И как же? - поинтересовались мы.
- Город разбитых хлебальников! - она употребила другое слово, схожее по звучанию, но гораздо более ёмкое.
Все присутствующие в зале боксеры радостно расхохотались, подмигивая друг другу изукрашенными физиономиями. У кого-то имелся бланш под глазом, другой щеголял шикарной ссадиной или- как я - рассеченной бровью. Тут были рабочие, водители, инженеры, пара директоров, учитель, мусорщик, мясник, бухгалтер... Ну, и я, грешный - журналист районки.
- Восемь минут тридцать две секунды! - провозгласил Тимоха. - Рекорд!
- Ур-р-ра-а-а!!! - заорали мужики и кинулись нас обнимать.
Последний рекорд поставили Волков с Поликарпычем
- старым соратником Лопатина. Они месили друг друга семь минут сорок четыре секунды, и это был настоящий Сталинград. Теперь вот - мы с Рикком стали рекордсменами.
Подскочил Тимоха и стал совать мне в лицо какие-то тетрадные листочки:
- Смотри,,
С этим у нас было строго. В ринг не пускали человека с травмой. Медик наш, Марфа Васильевна, и убить могла. А потом реанимировать. Потому следующий бой у меня будет не раньше, чем через две недели, но - никто не мешает приходить на лопатинские тренировки...
Вообще - значок на сотку я, наверное, уже заслужил. Ведомость с временем, проведенным в ринге, вел сам Лопатин. Но дело это было непростое - добить "ринговое" время до ста - ведь средний бой длился минуты три-четыре, потому как спарринговали у нас спортсмены непрофессиональные, народ быстро выдыхался. Отличный получался стимул бросить курить и заняться кардио-тренировками. Бег там, гребля, плавание. Мы, мужики, народ такой - нам только дай самоуничтожением позаниматься. Если бросать самоуничтожаться при помощи алкоголя и никотина - так только для того, чтобы качественно огрести по роже. И, знаете, это работало!
Привалов как-то на заседании Горсовета хвастался, мол, за последние два месяца массовых драк "район на район" зафиксировано не было от слова совсем, да и количество пьяных "хулиганок" снизилось. И хвалил совместную работу с Федерацией - мол, вот какие молодцы, профилактика правонарушений через спорт. Отдельное спасибо досталось Волкову - он пустил в свой, ПДОшный, спорткомплекс любителей бить друг другу морды.
Движение росло и ширилось - мужики приходили опробовать свои силы с разной регулярностью, но человек пятьсот с января на нашем ринге точно побывало. Ну, а что? Наденут два таких кузьмича перчатки, поволтузят друг друга с минуту - а потом разговоров на две недели, мол, я вот так, а он - вот так, а надо было эдак!
Пятьсот человек для районного центра - это очень-очень много. Это сейчас Дубровица - город разбитых хлебальников. Если традиция укрепится и разрастется - Дубровица станет городом самых крутых мужиков в Союзе! А Новые Васюки станут шахматной столицей Вселенной...
- Надо зашивать, - сказала матерщинная докторица, глядя на мою бровь, и добавила пару крепких выражений. - Иди ты на... На прием к Тихановичу. Он один над вами, туебнями, власть имеет!
Это была абсолютная правда. Хирург от Бога, человек в высшей степени мягкий и с интеллигентными манерами, мог построить стройными рядами любого, даже самого строптивого больного.
***
- Что, Белозор, никак не дождетесь, когда на вас наденут деревянный макинтош? - Михаил Федорович неодобрительно косился на меня сквозь очки. - У вас такой образ жизни, что дожить до сорока будет большим достижением.
- До девяноста, Михаил Федорович, планирую. Дико интересно - как оно там будет, в две тысячи сороковом году-то!
- Хм! А в двадцатом что будет - не интересно?
- Да вот как-то присутствует у меня некое наитие, что в двадцатом ничего особо хорошего не будет...
- Наитие, говорите... Чудной вы человек, Белозор!
Штопал он меня без анестезии. Принципиально. Чтобы морду в следующий раз не подставлял. А я вдруг кое-что вспомнил.
- Доктор! Ащ-ща-а-а-а... - очередной стежок иголкой по живому дался мне нелегко. - Доктор, вот вы тут всё про всех знаете... А не попадал ли в больницу некто Федор Архипович Нестерчук этим летом, житель улицы Революционной?