Не должно быть. Наш машинист он главный анекдотчик в поселке
Роза молчала, и он ей не мешал.
Нет у меня круга людей, для которых
я была бы свой. Понимаете? Я люблю общение, я не чуждаюсь, но у меня решительно не получается завязать хотя бы самую иллюзорную связь. Я встречаюсь, пью чай, слушаю, сама откровенничаю, сплю с мужем, веду уроки в классе и все время я с чужими. Угм? Это не одиночество, потому что я никогда не бываю одна Готова заплатить любую цену: любовь, свободу, чтобы слиться, соединиться с окружением, смешаться со всеми мне подобными, стать частицей Знаете Не могу найти контакта с природой и животными. Это я недавно только поняла. Какой-то страх. Ни с кем не могу разделить цели, мне уже неважно, какая она. Вам кажется, что я оправдываюсь? Я не могу связать своего бытия с остальным миром. Скажем, вот с этим поселком, который для нас и составляет весь мир. Я не оправдываюсь, я страдаю.
Вы объясняете. Это сродни оправданию.
Я ничего не способна объяснить. Я готова пасть в ноги и ему и нам, но во мне ничего не изменилось. У меня есть и ум, и фантазия, но я не могу понять: почему я такая, какая есть?
У вас есть ум, это вы говорите, и фантазия. Вы хотите уйти из своего пассивного состояния и что-то творить, конструировать. У вас это не получается, и вы нашли другой возможный путь решили разрушать.
Что разрушать?
Свою семью. Мои приятельские отношения с вашим мужем. Вы сами, может быть, не знаете. Но вы решили твердо: если вы не можете любить, вы можете ненавидеть Творить или разрушать одна и та же сила дана нам природой И ею управляет в мозге один и тот же центр. Только с точки зрения морали возможно их различить. Плюс минус.
Вы обвиняете меня?
Ни в коем случае. И мысли не было.
Скажите теперь мне что-нибудь доброе. Роза старалась, но улыбка не получилась, так как мысль, подсказанная доктором, на время изменила ее мнение о самой себе и заставила встревожиться. К чему меня склоняете?
К невозможному, сказал он. Развивать способность видеть и себя, и людей, и все, что окружает нас, такими, какие они есть в природе, а не искаженными страстью и страхом! Слишком серьезно? Мне, напротив, сегодня очень хочется быть игривым и шутить Сделаем укол?
Нет. Бесполезно.
Солнце освещало ее лицо, и оно вдруг показалось даже счастливым. В комнату вошел машинист, неся перед собой, словно подарок, влажную размягченную руку с крошками гипса на коже.
Я пойду, сказала Роза.
Счастливо.
Я могу вас просить? Если он снова придет за объяснениями, подтвердите, что по-прежнему мы с вами одна сатана. Спасибо.
Вот это, пожалуй, была самая великолепная точка сеанса психоанализа. Мысль эта даже его подстегнула. Стал ощупывать руку машиниста, стряхнул крошки гипса.
Ну, как она?
Нормально, сжал руку в кулак, расслабил, снова сжал. Нормально.
Любишь анекдоты?
Страсть.
Расскажи, чего сейчас смеялись.
О нет! Это можно только сестричкам рассказывать! Он уже готов был хохотать. Не буду. Расскажите вы, доктор, что-нибудь. Только люблю короткие.
А здесь не больно? нажал на кисть.
Нет.
Две обезьяны под деревом пилят пополам водородную бомбу. Подходит третья, ковыряет в носу и спрашивает: «А что, если она взорвется?» «Ничего! отвечают те. У нас есть еще одна».
Машинист с самого начала был готов смеяться, но насторожился.
Это точно, что третья ковыряла в носу? спросил он доктора на ухо.
Доктор заржал и ударил машиниста по плечу, и тот стал смеяться и стукнул от удовольствия по столу рукой, только что изъятой из гипса.
Ачас пришел, как и обещал, около десяти часов вечера. Йонас по обычаю корпел еще над своим ежедневным отчетом. За дневной суетой он было и забыл о председателе и Розе. Кончил заполнять графу и только тогда взглянул на гостя.
Не дурачьтесь! сказал Йонас, вставая со стула.
Предупреждение было запоздалым, потому что Ачас уже ударил его. Мужское самолюбие и инстинкт, пробужденные таким недвусмысленным способом, подхлестнули, и Йонас, сознавая всю бессмысленность намерения, шлепнул Ачаса по скуле. Тот удивился, кажется, больше звуком, схожим со взрывом воздушного шара, чем самим ответом противника. Он еще раз ткнул Йонаса в лицо, и тот свалился на свежевымытый пол, пахнущий мыльной пеной и карболкой.
Доктор! сказал Ачас тихим голосом. Ты на десять лет моложе меня Это позволяет мне выбирать аргументы по усмотрению Счастливо. До завтра.
Йонас, сидя на полу, вполне профессионально ощупал свой череп и засвистел забытую, появившуюся из подсознания мелодию. Не мог вспомнить, что это. Встал, достал из шкафа пластырь.
Жизнь в поселке шла своим чередом. Убирали картофель и свеклу, готовились к
озимому севу.
Пранас нашел председателя на лугах, в низине Немана. Когда он подъехал на велосипеде, Ачас посмотрел на него и, было видно, вспоминал и не мог вспомнить, где его видел. Потом сказал:
Здравствуйте, знаменитость. Последние годы я вас больше помню по телевизору. Какие-нибудь житейские проблемы?
Это написано на моем лице?
Для чего больше могу вам понадобиться в такую рань?