Пускай все идут только ко мне, предложил Акбаров. Я сегодня хорошо побрился. Можете потрогать. И он направился к завучу, но тот в отчаянии отмахнулся.
И ко мне, неожиданно заявил Мансуров, бывший сокурсник Самади.
И к Бонжуру, на урок французского, предложил Агзамов.
Правильно, поддержал его Акбаров. У него ни черта не поймут.
Надеюсь на ваше благоразумие и благородные помыслы, напыщенно сказал директор, обращаясь почему-то к одному только Акбарову.
В классе Самади сообщили:
У Улугбека руки грязные. Он их не моет.
Самади подошел к Улугбеку.
Я их мою, сказал Улугбек, держа перед собой большие натруженные руки. Не смывается.
Смотрите, какие черные, брезгливо сказала девочка-всезнайка.
Отцу помогаю, сказал Улугбех. Ему опять дали старый трактор. Каждый год одно и то же. Вот если бы дали новый, голубой, вот тогда другое дело!..
Мой глицериновым мылом, а то растрескаются, сказал Самади. Садись, Улугбек.
Может, я уйду? спросил Улугбек. Вдруг к нам комиссия зайдет.
К нам вряд ли зайдут, успокоил Самади.
Чего бояться,
пускай бы зашли! это Бабур подал голос.
К нам еще никогда не заходила комиссия, сказал кто-то чуть ли не с обидой.
Самади постоял в раздумье, потом круто повернулся и вышел из класса.
Несколько секунд он постоял возле двери, из-за которой слышался уверенный голос Акбарова: «Источники мало о чем говорят, может, он и не знал, что за ним скачут убийцы. Не успел Улугбек доехать до перевала, как они настигли его» Потом направился в учительскую. Там сидела девушка лет двадцати трех, видимо, из комиссии.
Извините, я хотел бы пригласить вас в мой класс.
Та молча встала.
Для «комиссии» не оказалось места. Правда, рядом с Махмудовой пустовало одно место, но комиссию обыкновенно сажали за последнюю парту.
Улугбек, пересядь к Махмудовой.
Тот молча отказался. К Махмудовой пересел Ахмад. Девушка из комиссии села рядом с Улугбеком. А он, бедный, застыл от смущения и сунул замасленные руки под крышку парты.
Самади взял таблицу и повесил на доску. И тут раздался крик Махмудовой. Самади резко обернулся. На полу возле его стола сидела огромная лягушка.
Ребята дружно повернули головы к «комиссии» девушка была бледна, как мел. Один Бабур был серьезен, пожалуй, слишком серьезен, чем и выдавал себя.
Ты боишься лягушек? спокойно спросил Самади.
Н-нет
Зачем тогда так громко кричать? Это же обыкновенная лягушка.
Из класса земноводных или просто амфибия, сказал Бабур с тем же серьезным видом. Обитает практически во всех районах земного шара, во всех водоемах.
В водоемах, а не в классе! Махмудова уже пришла в себя.
Это правда, сказал Самади. Потом, кажется, их в Антарктиде и в Арктике не встретишь. Бабур, вынеси, пожалуйста, амфибию. Только живьем отпусти.
Бабур проворно поймал «амфибию» и, держа ее бережно, направился к выходу. Тут открылась дверь и в сопровождении завуча вошла серьезная дама лет сорока пяти. Самади увидел, что девушка из комиссии растеряна видимо, дама была старшей и девушка ее немного побаивалась.
Здравствуйте, сказал Бабур даме и завучу, показал лягушку и вполне серьезно объяснил: В живой уголок.
Класс ничем не выдал его. Все уже поднялись за партами, включая и девушку.
Выбор не очень удачный, заметила дама. Надо было с хозяйственным уклоном.
У нас есть кролики, кроме того, думаем создать собственную птицеферму, ответил завуч с готовностью. Председатель колхоза обещал помочь.
Здравствуйте, сказала дама классу. Садитесь. Начинайте, товарищ
Самади, подсказал завуч.
Начинайте, товарищ учитель. Дама гордо не приняла его помощи.
Она с трудом втиснулась на место Бабура. Хотела было убрать его портфель и вздрогнула из портфеля высунулась головка точь-в-точь змеиная. Головка часто моргала, а змеи, как известно, не умеют моргать. Дама пришла в себя и бесстрастным взглядом показала на портфель завучу, который, потеснив двоих, сидел позади:
В живой уголок.
Завуч взял портфель и тихонько вышел из класса.
Начинайте, товарищ учитель.
Самади не понравился ее тон, поэтому он решил сказать по-своему:
Продолжим наш урок
Повесил на доску таблицу. Услышал скрип половиц дама уже была на ногах и ходила взад-вперед по проходу.
Пожалуйста, садитесь, вы мне мешаете.
Та метнула на него удивленный взор, но села. Наступила тишина, урок начался.
После уроков собрались в учительской.
Начнем с вас, товарищ Акбаров, сказала дама. Вы преподаете историю. Хотелось бы знать мнение товарищей о ваших уроках.
Встал один из членов комиссии, мужчина лет сорока.
Акбаров неплохой историк, Лола Абдурахмановна, сказал он. Предмет свой он, конечно, превосходно знает, но
Что «но»? перебил Акбаров.
Я хотел сказать, что ты немного увлекаешься, Салих
Чем? спросила дама.
Видите, Лола Абдурахмановна, он увлекается историей.
Надеюсь, я ее не извращаю? опросил Акбаров.
Нет, не в этом дело Ты ведешь себя, как старый и очень упрямый профессор, который изматывает своими знаниями и себя и других. Ты не должен забывать, что здесь сельская школа, а не университет. Разумеется, конспектов к лекциям ты не делаешь, но есть оплошности и в журнале. Вместо записи об истории Афин записано: «Проведены раскопки местного кургана».