Я подошел к длинному и высокому обветшалому пакгаузу, стоящему тут, видимо, со времен «пластиковой чумы» и с того же времени не ремонтировавшемуся. Стекла в окнах были давно выбиты, даже осколков почти не осталось, я из любопытства заглянул
в темном пространстве угадывались рельсы, старые вагонные колеса, тросы, железные листы Склад металлолома. К чему он тут? Железо стоит денег, семейка смотрителей давно могла его продать и неплохо заработать. Похоже, Теогар как раз уговаривал Пагасо продать останки паровоза, чем и вызвал бурную реакцию машиниста. Но зачем ему еще несколько тонн ломаного железа? Может, это какая-то психическая патология?
Я пожал плечами и обошел пакгауз по скрипучему гравию. Здесь не было никаких беседок и цветочков, явно территория Теогара, а не Адмиры. У меня в голове постепенно сложилась целая история сумасшедший мужик, собирающий старые железки и мечтающий, допустим, соорудить из них чудо-паровоз. Его жена, которая, разозлившись на невнимание мужа, завела любовника с другой стороны Разлома и ездит ночами на свидания, качая мускулистыми руками рычаги дрезины А что? Паранойя, страсть и немного секса прекрасный сюжет для мелодрамы. А если в конце кто-нибудь свалится в Разлом то и опера может получиться.
Усмехнувшись, я завернул за угол пакгауза.
И остановился как громом пораженный.
Передо мной стоял железный дракон.
Он был невелик метра два с половиной, три в высоту. Дракон опирался на изогнутый хвост, сделанный из скрученного рельса, и когтистые лапы, в которых угадывались ломы, монтировки и завитые спиралью решетчатые вагонные ступеньки. Пасть дракона была сооружена из паровозной топки, только не большой, как у локомотива Пагасо, а принадлежавшей какому-нибудь маленькому маневровому паровозику. На туловище пошли те же рельсы, а также железные двери, жестяные фонари, куски семафора и совсем уж не опознаваемые мной предметы. Дракон был покрыт ржавчиной, но странное дело она казалась частью замысла скульптора, придавала дракону цвет и чешуйчатость.
С ума сойти!
На любой земной выставке авангардного искусства этот дракон стал бы звездой экспозиции.
И он тут был не один. Огромное, аккуратно засыпанное гравием пространство было утыкано самыми разными скульптурами. Драконы и собаки, мартыш и что-то похожее на лошадь, но даже в виде скульптуры явно лошадью не являющееся. Миниатюрные здания я опознал Министерство иных миров с крошечными человечками под крышей, знакомую мне лишь по фотографиям громаду Пограничного штаба и, как ни странно, Эйфелеву башню! Люди и это были не карикатурные схематичные изваяния, железные люди были узнаваемы и реальны вот сам Теогар с двумя старшими детьми а вот Адмира с младшими и и рядом с ней Петрайх! Выходит, Теогар знал об измене супруги?
Я вдруг с болезненным стыдом понял, как глупо судить о людях по первому впечатлению. Для непритязательной мелодрамы или оперетки, может, это и годится. А что у людей в душе на самом деле это можно понять, только когда и если они сами это покажут.
А может, лучше, чтобы и не показывали?
Теогар, бросив на меня быстрый и равнодушный взгляд, продолжил разговор с Пагасо.
изогнутый мост, энергично жестикулируя, сказал он. Рельсы петлей я сделаю, я видел, как это было! И летящий паровоз. Уже разрушенный, из котла бьет пар. Пара не будет, но все его увидят. И паровоз, конечно, будет немного касаться земли. Но этого никто не увидит. Я знаю, как. Я сделаю. Но я не хочу работать с другим железом. Мне нужно это, настоящее. Которое летело. Я же знаю законы, ты имеешь право выкупить паровоз после крушения по цене лома. Я не могу, ты можешь. Выкупи, я отдам деньги. Может, только не все сразу он обернулся к Адмире, та кивнула твердо и уверенно. Это будет лучшая моя скульптура.
Продай железо, попросила Адмира. Ты же видишь он у меня гений.
Пагасо посмотрел на меня, будто спрашивая совета. Я кивнул.
Я выкуплю свою девочку, сказал старик и откашлялся. Машины не боятся доменных печей, они перерождаются в огне Но иногда, очень редко, у них бывает и лучшая судьба. Стать памятником. Я выкуплю паровоз, художник. И денег мне не надо. Я подарю его тебе. Это лучшее, что я могу сделать для машины, на которой провел всю жизнь. Сделай так, чтобы она летела и не падала.
Но я так не могу, как-то по-детски сказал Теогар, прижимая руки к груди. Я вдруг заметил, что у него очень тонкие кисти и пальцы. Это были бы руки музыканта, если не бугрящиеся под рубашкой мышцы и изрезанные, обожженные, загрубевшие пальцы. Этот человек творил удивительную красоту, но он работал с железом, а железо не щадит плоть. Я хочу как-то с тобой расплатиться.
Помоги ребятам, если можешь, сказал Пагасо. Это они затеяли такую авантюру. И они хотят помочь друзьям, а это хорошо.
Я не могу починить паровоз, растерянно сказал Теогар. У нас есть только дрезина теперь она не нужна,
правда, Адмира?
Теперь нет. Теперь не нужна, сказала женщина.
Господи, да что же за немыслимый любовный треугольник у них тут был?
Теогар, я шагнул вперед. Скажи, у тебя ведь есть сварочный аппарат?