Я и одна не замерзну.
Хорошо. Он развязал одеяло и отдал ей, а сам, завернувшись в плащ, привалился к камню и закрыл глаза.
Рения улеглась на холодной земле, положив голову на руку.
Костер погас, и ночной холод стал проникать в ее тело. Вся дрожа, она проснулась, села и принялась растирать застывшие ноги.
Тенака открыл глаза и опять протянул ей руку.
Иди сюда.
Он запахнул ее в свой плащ, прижал к груди и укрыл их обоих сверху одеялом. Она притулилась к нему, все еще дрожа.
Рас-с-кажи об-б алмазах в глине.
Тенака улыбнулся.
Того мудреца звали Киас. Он говорил, что слишком многие люди проходят по жизни, не умея насладиться тем, что имеют. Он рассказал мне о человеке, которому друг подарил глиняный горшок и сказал: «Загляни в него, когда будет время». Человек убрал простой глиняный горшок с глаз долой и стал жить, как жил, все стараясь разбогатеть. Как-то, состарившись, он заглянул в горшок там лежал большущий алмаз.
Не понимаю.
Киас утверждал, что жизнь подобна глиняному горшку. Пока мы не заглянем в нее поглубже и не поймем ее, нам не удастся насладиться ею.
Иногда понимание лишает радости, прошептала она. Он не ответил, глядя на далекие звезды. Рения заснула, и капюшон бурнуса съехал с ее стриженой головы. Тенака хотел его поправить и замер, коснувшись ее волос. Они вовсе не были острижены они просто не могли отрасти длиннее. Это были даже и не волосы, а темный мех, мягкий, как у норки. Тенака осторожно натянул на нее капюшон и закрыл глаза.
Эта девушка полулюдица получеловек, полузверь.
Неудивительно, что ей не хочется жить.
Есть ли в глине алмазы для таких, как она? Этого Тенака не знал.
3
Увидев трупы, он медленно обошел их, читая следы на снегу.
Один человек дрался здесь против четверых.
Первые трое погибли почти мгновенно это говорило о незаурядной быстроте их противника. Четвертый же побежал куда-то в сторону. Человек в черном прошел по его следу и кивнул.
Так и есть, тут какая-то тайна. Одинокий воин был не один у него имелся спутник, не принимавший участия в битве. Следы у этого другого небольшие, но промежутки между ними длинные. Женщина?
Да. Высокая женщина.
Человек в черном оглянулся на убитых.
Хорошая работа, глухо проговорил он из-под маски. Чертовски хорошая. Один против четверых. Немногие способны уцелеть в такой схватке этот же не только уцелел, но и выиграл
себе день без особых усилий.
Ринья ? Он, бывало, убивал молниеносно дух захватывало от такой быстроты. Но он редко целил в шею, предпочитая вспарывать живот.
Аргонин ? Нет, этот умер. Надо же, как легко все забывается.
Кто же тогда? Кто-то неизвестный? Ну нет. В мире, где искусство владеть оружием имеет первостепенное значение, столь талантливых воинов можно пересчитать по пальцам.
Человек в черном еще раз изучил следы, восстанавливая картину боя, и наконец углядел в середине смазанный отпечаток. Воин-одиночка подпрыгнул и перевернулся в воздухе, словно танцор, прежде чем нанести смертельный удар.
Тенака-хан!
Это откровение, казалось, поразило человека в черном в самое сердце. В его глазах появился странный блеск, дыхание сделалось прерывистым.
Среди всех ненавистных ему людей Тенака держал первое место.
Но по-прежнему ли это так? Человек в черном слегка успокоился и стал вспоминать воспоминания ложились точно соль на воспаленную рану.
Мне следовало убить тебя тогда, сказал он. Убей я тебя тогда, ничего этого со мной не случилось бы.
Он представил себе, как Тенака умирает, как его кровь струится на снег. Зрелище не принесло ему радости, но жажда увидеть это воочию не утихла.
Я заставлю тебя заплатить за все! И человек в черном зашагал на юг.
На второй день Тенака с Ренией продвинулись далеко вперед никто не повстречался им на пути, на снегу не было даже следов. Ветер стих, и в чистом воздухе звенело предчувствие весны. Тенака почти все время молчал, Рения не докучала ему разговорами.
Ближе к сумеркам, когда они взбирались по крутому склону, она оступилась, упала, скатилась вниз и ударилась головой об узловатый корень. Тенака, подбежав, снял с нее бурнус и осмотрел рассеченный висок. Ее глаза раскрылись, и она свирепо рявкнула:
Не трогай меня!
Тенака отодвинулся и протянул ей бурнус.
Я не люблю, когда меня трогают, примирительно сказала она.
Хорошо, больше не буду. Но рану нужно перевязать. Она попыталась встать. Перед глазами все поплыло, и она вновь повалилась в снег. Тенака не стал помогать ей. Осмотревшись, он приглядел шагах в тридцати подходящее место для лагеря: деревья с развесистыми ветвями служили защитой от ветра и вьюги. Тенака решительно зашагал вперед, собирая на ходу хворост. Рения, посмотрев ему вслед, снова попробовала встать, но почувствовала дурноту, и ее охватила дрожь. Голова раскалывалась боль накатывала волнами, насылая тошноту. И тогда она поползла по снегу.
Обойдусь и без тебя, прошептала она.
Тенака развел костер, подбросил веток, вернулся к бесчувственной Рении и поднял ее на руки. Он уложил девушку у огня, нарубил коротким мечом зеленых еловых лап, сделал из них постель, переложил туда Рению и укрыл одеялом. Потом осмотрел рану трещины, насколько он понимал, не было, но на виске вспухла шишка величиной с яйцо, окруженная страшенным кровоподтеком.