Предводитель вошел, подняв забрало.
Как он и полагал, первый министр Цески Ээртик ждал его один за письменным столом. Министр поднял темные глаза с тяжелыми веками.
Добро пожаловать, Падакс, сухо, с отзвуком металла произнес он.
Приветствую вас, советник, улыбнулся Падакс высокий, с квадратным лицом и глазами серыми, как зимнее небо. Несмотря на полные чувственные губы, лицо его нельзя было назвать привлекательным. Что-то странное таилось в его чертах, какой-то неуловимый изъян.
Император нуждается в ваших услугах. Ээртик встал из-за дубового стола, прошелестев темным бархатным одеянием. Этот звук напомнил Падаксу шелест змеи в сухой траве, и он снова улыбнулся.
Я всегда готов служить императору.
Он знает, Падакс, и знает, что вы цените его щедрость. Некий человек замыслил против императора зло. Нам сообщили, что сейчас он где-то на севере. Император желает взять в плен или убить его.
Тенака-хан.
Так вы знаете? изумленно раскрыл глаза Ээртик.
Как видите.
Можно спросить, откуда?
Нельзя.
Этот человек угроза для империи, скрывая раздражение, сказал Ээртик.
Можете считать его покойником, как только я отсюда выйду. Известно вам, что его сопровождает Ананаис?
Нет, неизвестно, но теперь, когда вы сказали об этом, тайна прояснилась. Считалось, что Ананаис умер от ран. То, что они вместе, представляет какое-то затруднение для вашего ордена?
Нет. Один, двое, десяток, сотня... какая разница? Против моих храмовников им не устоять. Утром мы отправимся в путь.
Требуется ли от меня какая-либо помощь?
Да. Через два часа пришлите в Храм ребенка. Девочку моложе десяти лет. Необходимо совершить определенные религиозные обряды. Я должен приобщиться к силе, что держит Вселенную.
Будет сделано.
Храмовые постройки обветшали. Я подумываю о том, чтобы присмотреть другой храм побольше.
Император придерживается того же мнения. К вашему возвращению я разработаю кое-какие планы.
Передайте мою благодарность властелину Цеске.
Непременно. Да будет ваш путь легок, а возвращение радостно.
На все воля Духа. Падакс опустил забрало черного шлема.
Настоятель стоял у стрельчатого окна и смотрел на висячий сад. Двадцать восемь братьев преклонили колена перед розовыми кустами. Несмотря на раннюю пору года, розы пышно цвели, и аромат их наполнял воздух.
Настоятель закрыл глаза, воспарил над телом, слетел в сад и опустился около стройного Катана.
Разум Катана раскрылся ему навстречу, и они вместе проникли в хрупкие стебли и сосуды растения.
Роза красная роза приветливо приняла их.
Оставив Катана, он подключился к следующему брату. И так ко всем двадцати восьми.
Только роза Балана еще не расцвела но бутоны уже набухли, и она ненамного отставала от остальных.
Он вернулся на башню, открыл глаза и глубоко вздохнул. Провел рукой по вискам и перешел к южному окну на той стороне располагался огород.
Там, стоя на коленях в рыхлой земле, работал монах в грязном буром облачении. Настоятель спустился по винтовой лестнице, ступил на отмытые дочиста плиты дорожки и сошел по каменным ступеням в огород.
Привет тебе, брат, сказал он. Монах поднял глаза и поклонился.
Привет тебе, отец настоятель.
Настоятель опустился на каменную скамью.
Продолжай. Я не хочу прерывать твои труды.
Монах вернулся к очистке земли от сорняков руки у него почернели, и ногти растрескались.
Настоятель огляделся. Огород был ухожен, орудия хорошо наточены, дорожки прополоты и подметены.
Он перевел любовный взгляд на садовника. Как же он изменился с того дня, пять лет назад, когда явился сюда и сказал, что хочет стать монахом. Тогда на нем были блестящие доспехи, на поясе два коротких меча, а на перевязи, пересекающей грудь, три кинжала.
Почему ты хочешь служить Истоку? спросил его в тот день настоятель.
Я устал от смерти.
Ты живешь, чтобы убивать, сказал настоятель, пристально глядя в настороженные глаза воина.
Я хочу стать другим.
Ты ищешь убежища? Нет.
Почему ты выбрал наш монастырь?
Я... я молился...
И получил ответ?
Нет. Но я шел на запад, а после молитвы передумал и повернул на север. И пришел к вам.
Ты думаешь, это и есть ответ?
Я не знаю, ответил воин. А ты?
Ты знаешь, что это за орден?
Нет.
Наши братья наделены особым даром и обладают властью, тебе недоступной. Вся жизнь их посвящена Истоку. А что можешь предложить ты?
Только себя. Свою жизнь.
Хорошо. Я приму тебя. Но выслушай меня и запомни: ты не должен общаться с другими братьями. Не должен появляться наверху. Ты будешь жить внизу, в хижине работника. Ты снимешь с себя оружие и никогда больше не коснешься его. Ты будешь исполнять черную работу и проявлять полное послушание. Тебе запрещается заговаривать с кем-либо дозволено только отвечать на мои вопросы.
Я согласен, без колебаний ответил воин.
Я буду беседовать с тобой каждый день и следить за тем, насколько ты продвинулся. Если ты хоть в чем-то нарушишь правила, я выгоню тебя из монастыря.
Согласен.
Пять лет воин нес свое послушание, и настороженность постепенно исчезала из его темных глаз. Он прилежно учился, но так и не достиг умения освобождать свой дух во всем же остальном настоятель был им доволен.