Конлет. Мальчик, который умер за пять лет до ее рождения.
Она поднесла пальцы ко рту. Опустила руку. Конлет искренне наслаждался ее растерянностью ему нравилось, насколько сильно потрясена Алеида.
Ты пробормотала она, глядя в знакомое и одновременно чужое лицо. Но как..?
Миранда приготовила кровь фей, чтобы имитировать горвскую горячку, ответил он. Мать умерла, а я погрузился в сон, подобный смерти, и очнулся уже в могиле. Крики услышал кладбищенский сторож.
Наверно, именно тогда в младенце пробудился огромный дар. И сгнил тогда же.
А потом? спросила Алеида. Нет, это все неправда, это просто страшная сказка, которые постоянно рассказывают на Всесвятной неделе.
Но как же Конлет похож на отца. Удивительно похож. А прежде она не замечала этого сходства просто видела молодого мужчину с тайной в глубине глаз.
Потом меня воспитывал Абрахам Родриксон, слова звучали сдержанно и спокойно, но Алеида чувствовала, насколько глубокая, всепроникающая ярость клубится за ними. Никому не показывал, никто ничего не знал. Я до трех лет не выходил из его дома, потом потихоньку начал выбираться. По ночам, в основном. Видел отца, его новую жену тебя.
Вот откуда взялось то ощущение чужого взгляда на лице. Алеида помнила его с раннего детства, но никому ничего не рассказывала.
А потом? спросила она.
Потом Абрахам отправил меня учиться в Пайрендон. После школы я решил заниматься артефакторикой а потом вернулся домой и познакомился с отцом и сестрой, в голосе Конлета зазвучали издевательские нотки. Вам было интересно со мной, правда? Артефактор, талант и умница, и в такой глуши. Однажды отец обмолвился, что хотел бы такого сына, как я.
Да, Алеида помнила тот вечерний разговор в саду. Они сидели на скамье под яблонями, и беседа сперва велась о каких-то пустяках.
Почему ты все это сделал? спросила она. Ты хотел, чтобы меня изгнали казнили. За что? Мы же дружили, что я тебе сделала, какое зло?
Алеида осеклась, понимая, в чем именно Конлет видел ее вину. Она росла в полной семье, с отцом и матерью, не знала печалей и горя а он был похоронен заживо, никогда
не знал материнской ласки, отцовского тепла, семейной любви и дружбы.
Это ты дружила, ответил Конлет. А я смотрел на тебя и видел мать, которая держала на руках мертвого младенца. Если бы отец с самого начала не флиртовал с Мирандой, если бы в нем была хоть капля благоразумия и супружеской верности, то сейчас все было бы иначе. Но я верну себе свой дом. Оба дома.
Глаза сделались сухими и горячими, в горле поднялся тяжелый ком, и Алеида поняла, что сейчас расплачется. Плакать ни в коем случае нельзя, она не может, не имеет права показывать свою слабость убийце, но душа не подчинялась разуму.
Ты убьешь меня? спросила она. Ухмылка Конлета сделалась шире.
Чужими руками.
Почему не убил нас, когда мы были у тебя в доме?
Потому что отдача от Увеличительного стекла разрушила бы мою силовую установку. А она нужна мне, мой дар загнивает все сильнее. Приходится поддерживать тело, чтобы не рассыпаться. Что-то еще, сестрица?
Алеида услышала, как заскрипела створка ворот. А как тогда ко мне проберутся хорошие сны? спросил Кирк Гартунг из воспоминаний, человек, которого она считала своим другом. К дому шли люди, решительно переговариваясь слова сплетались со стуком и грохотом. Идущие колотили палками по всему, что видели.
Они шли сжечь ведьму, и никто не мог их остановить.
Отлично, улыбнулся Конлет и подошел к столику, на котором стоял тыквенный фонарь Дерека. Начнем.
И погладил тыкву по наивной пугающей физиономии.
Глава 17
Так о чем вы хотели поговорить? хмуро спросил Родриксон, усаживаясь за стол. Дерек опустился в кресло и ответил:
Предупреждаю сразу: я уже отправил письмовник со своим отчетом в столицу, и мое руководство его получило и прочло. Так что у вас не получится проломить мне голову, закопать где-нибудь по-тихому и сказать, что я тут и не появлялся. А еще отправил письмовник с просьбой о полицейской поддержке и перевозке преступников.
Родриксон только руками развел и постарался придать себе спокойный вид ни в чем не виноватого человека.
Вот поверьте, никто и не собирался, сказал он, но Дерек понял, что такая мысль у него была. Неудивительно.
Рассказывайте все о Конлете Сандерсоне, приказал он. Поселковый староста пожал плечами.
Это младенец старого Сандерсона, от первого брака. Умер вместе с матерью от горвской горячки.
Потом?
Ну что потом, схоронили. Сандерсон женился снова.
Дерек подался вперед и негромко, но отчетливо произнес, глядя в глаза Родриксона:
Абрахам, я знаю всю правду. Младенец выжил, вы его скрывали все это время, потом отправили из поселка, потом он вернулся под новым именем.
Родриксон откинулся на спинку кресла и принялся крутить в руках нож для бумаг. На всякий случай Дерек шевельнул запястьем, приводя свой метательный нож в боевую готовность. Мало ли, вдруг поселковый староста совсем дурак?
Но он не был дураком отложил нож и спросил:
Как вы догадались?
Просто подумал, что у Кирка Гартунга отличный дом. Наследники должны водить хороводы возле такого родственника, правда? А тут он умер, никто не появился, но кого-то вы все-таки ждете и не отправляете документы в регистрационную палату, чтобы дом перевели в собственность государства.