Ничего, сказал он, ты меня Владом лет десять не называл.
Теперь буду. Сказал я твердо. Здесь девушка, неудобно.
Воланчик только хмыкнул. Вид у него стал растерянный.
Как знаешь. А вещи твои Лис должен был привезти. Правда, вы с ним поцапались
Я указал на
свой голый торс.
А я что, вчера сюда прямо так пришел?
Он заржал.
Ты что, ничего не помнишь?
Я честно помотал головой. В моей памяти не было не то что вчерашнего вечера, там не было вообще ничего. Правда, об этом Воланчику знать не следовало.
Ну ты брат и надрался. Сказано это было почти с гордостью. Словно способность напиваться до состояния амебы была величайшим достижением. Ты же вчера девкам все свое шмотье раздарил. Я джинсы еле отобрал у тебя. Ты даже один носок втулить умудрился!
Я посмотрел на смердящий комок, лежащий под кроватью, и невольно возгордился своим предшественником. Чтобы пристроить девчонке столь ценный приз нужно иметь недюжинный талант.
И что теперь делать?
Он задумчиво постучал пальцами по косяку, ушел в сени, вернулся с растянутой белой майкой. Впрочем, с белой я погорячился. Такой она была когда-то в далекие дни своей молодости. Сейчас цвет этой тряпки определялся между желтым и пятнисто-серым.
На, накинь.
Я взял шмотку двумя пальцами.
Чье это?
Воланчик небрежно отмахнулся.
Кто ж его знает? В сенях висело. Там много разного барахла.
Я повесил майку на спинку соседнего стула, вытер пальцы о штаны.
Спасибо, но лучше я так.
Воланчик ничуть не обиделся.
Как знаешь, сказал он. Пойдем. Там Вика ждет.
На щербатой тарелке лежали бутерброды размятая сайра на черном хлебе, украшенная сверху майонезом и фитюлькой укропа.
Вика перехватила мой взгляд и смутилась.
Я больше ничего не нашла, поспешила объясниться она. В холодильнике еще яйца были. Вот
На электрической плитке в ковшике действительно булькали четыре яйца. Вика продолжила:
А еще я чай заварила со смородиновым листом. И там, она махнула на окно, нарвала зеленушки.
Рядом с бутербродами, в эмалированной миске лежали перья лука и укроп.
Если бы картошка росла, я бы копнула маленько, девушка развела руками, но здесь ничего такого нет.
Картошечка? Воланчик встрепенулся и ринулся к выходу, бормоча на ходу: Совсем забыл!
Почти сразу он вернулся обратно и обрадовал нас восклицанием:
Я ж тут вам харчи привез!
За собой он действительно волок мешок, заполненный до половины чем-то округлым.
Вот и картошечка! Парень оставил свою поклажи по середине и без того тесной кухни. Распрямился, картинно смахнул не существующий пот: Принимай, хозяюшка.
Вика довольно заулыбалась.
Босс, он подмигнул мне, поднимай свой начальственный зад, пойдем, принесем остальное.
Я был совсем не против. Машина Влада стояла за забором. Не впритык к калитке, чуть дальше. Обычная шестерка шаха. Остальным провиантом оказались большой, килограммов на пять, целофановый пакет с развесными макаронами, три кирпичика серого хлеба и коробка тушенки.
Последнюю пришлось нести мне. От коробки шел запах, удивительной знакомый, технический. Сгрузив ее на пол у порога, я не сдержался и открыл крышку. Так и знал! Я не сдержал улыбки. Банки были щедро обмазаны солидолом и проложены газетами. Такое я не встречал уже давно.
Воланчик важно пояснил:
Чтобы ржа не поела. Надежное средство. Только счищать зае
Он осекся, глянул на Вику, невинно улыбнулся и переобулся на ходу:
Очень сложно счищать, короче.
Вика снова прыснула. Я покачал головой и, пока она не видела постучал себя согнутым пальцем по лбу. Воланчик сделал вид, что не заметил. Его такой ерундой было не пронять.
Там еще гречки чутка, принялся перечислять он, зеленый горошек и банка компота из ананасов.
Воланчик шумно сглотнул и похвалился:
Сам есть не стал, привез вам. Девушкам оно нужнее.
Викины глаза зажглись восторгом. На Воланчика она смотрела, как на божество. А я пытался вспомнить, когда сам впервые попробовал ананасовый компот. По всему выходило, что как раз в начале девяностых.
Воланчик ненадолго замолк, пошкрябал в затылке и сказал, на этот раз неуверенно:
Мне там в нагрузку еще две какие-то здоровенные банки сунули, но я такого не знаю. Не понравится, спустите в нужник.
Во мне затеплилась надежда. В здоровенных жестяных банках иногда привозили маслины. А я их нежно любил.
Прямоугольные? спросил я. С картинками?
Воланчик вытаращился на меня с обожанием.
Ты как угадал?
Я гордо подбоченился, распрямил плечи. Выдал с притворной важностью:
Как-как! Шаман я или нет? Мне положено.
Вика задорно рассмеялась. Мы держались недолго и скоро присоединились к ней. Атмосфера сразу стала теплой, доверительной, дружеской.
А что там? спросила девчонка, отсмеявшись.
Маслины, ответил. Или оливки.
Во-во! Подтвердил Воланчик. Они. Гадость, говорят, жуткая.
Сам ты гадость.
Я хотел продолжить, но вспомнил, как сам пробовал маслины в первый раз. Как кривился, как плевался. А потому усмехнулся и спросил:
Где там твоя гадость? В багажнике?
Ага, Воланчик важно кивнул.
Я протянул руку.
Давай ключи, я принесу.
Воланчик, заметив в моих руках пачки, впервые за это время по-настоящему расстроился.
Бли-и-и-ин, протянул он сокрушенно, я совсем про них забыл. растаяли небось?