Я, Иван Николаевич!
У меня тут Александра Евгеньевна!.. кричу ему. Завтра поговорим!
Паренек догадливый, сообразил.
Ладно! кричит. Завтра так завтра! Вижу успокоилась старушка.
Вы бы пошли, погуляли с ним, говорит.
Я бы пошел, отвечаю, да простудиться боюсь.
А всетаки неприятный ребенок этот Виктор, говорит она. Грубый какойто
Ничего не поделаешь, отвечаю, без гувернантки воспитывается.
И не мешает он вам? спрашивает она.
А если мешает, отвечаю, я постучу ему: мол, занят, не мешай, он и уйдет. И даже набрался нахальства, думаю не может же эта старуха азбуку Морзе знать, и выстукал Виктору: «Приходи попозже».
Пожелала она мне приятного сна, ушла к себе.
Слышу: Виктор снова стучит, тихотихо: «Пришел я».
«Приходил сегодня ктото к старухе, выстукиваю я, не могу к тебе выйти».
«Понимаю», отвечает Виктор.
«Пока все», стучу я и опять остаюсь в одиночестве.
Спать нельзя, мало ли что может случиться, читать надоело, делать нечего. Когда, думаю, эта мука кончится За окном дождь, а в доме тишина такая, что в пору удавиться.
8
Когда же это случилось, дай бог памяти Десятого октября, вот когда это случилось.
Хоть и похвалился я, что не спал в ту пору, всетаки случалось иногда вздремнуть, вполглаза, как говорится, но случалось. Проснулся я утром, в комнате прохладно. Взглянул в окно стекла запотели. Выглянул наружу на улице серенький туман. Совсем погода испортилась, настоящая осень на дворе, грязь, слякотно, а люди по улице все идут, идут
В те дни чувствовалось необычное оживление. Решалась судьба Петрограда. Город готовился к обороне. На случай вторжения белогвардейцев отряды рабочих рыли окопы и складывали баррикады из дров, на перекрестках устанавливали артиллерийские орудия, в окнах домов делали из мешков с землей бойницы Белогвардейцы грозили разграбить город и перерезать рабочих
и работниц, красноармейцев и матросов, и все население Петрограда готовилось дать врагу жестокий отпор.
Встал я, самому хочется на улицу, поближе к товарищам, а уйти не могу, вдруг здесь враги закопошатся
Шаркает, слышу, старуха в коридорчике, туда и сюда, туда и сюда Думаю: чего это она разбегалась?
Иван Николаевич, вы спите? спрашивает она меня изза двери.
Проснулся, Александра Евгеньевна, отвечаю.
Чтото холодно, говорит она из коридорчика.
Ага, думаю, пробрало, тото она разбегалась, согревается
Неужто холодно? говорю. А я и не замечаю.
У вас кровь молодая, говорит она. Не принесете ли дров, Иван Николаевич?
А надо сказать, что дрова находились на моем попечении. Я их заготовлял, я их берег, и даже ключ от подвала держал у себя в кармане.
Зачем запирать? говорит мне както старуха. Мы с вами в доме одни.
А для порядка, объяснил я, чтобы крысы туда не забежали.
Спокойнее както мне было, что подвал заперт и ключ у меня находится. А то заберется туда ктонибудь, была у меня такая мысль, да еще пристукнет, когда пойдешь за дровами.
Сунул револьвер в карман, я никогда оружия без себя в комнате не оставляю, затянул ремень, обдернул гимнастерку, выхожу.
Отчего не принести дровишек, говорю, благо они у нас не по ордеру выдаются.
Иду к парадной двери, старуха около меня семенит.
Вы охапочки две дайте мне, Иван Николаевич, просит она.
Что ж, говорю, можно.
Спускаюсь вниз по лесенке, отпираю дверь, захожу в подвал, набираю охапку дров, и вдруг дверь хлоп и закрылась. Я к двери, надавил, а там, снаружи, слышу задвижка щелкает.
Попался, Ваня, к ведьме в лапы, говорю я сам себе.
В подвале темно, ничего не видно. Нашел ощупью дрова, присел на них около стенки, думаю что делать? Стрелять в дверь? Замок такой, что никакими пулями не пробьешь, да и пули поберечь надо. Вступить в переговоры? Черта с два договоришься с этими гадами, да и переговариваться не с кем Аховое твое положение, Ваня, думаю. Но волноваться себе не позволяю. Хватит, думаю, погорячился уже раз, толку от этого мало.
Немного прошло времени, помоему, слышу шаги над головой, голоса смутно доносятся и будто двигают вверху чтото тяжелое, грузное. Вдруг сразу стихло все, елееле какието звуки доносятся. Сообразил я: ход в подвал сверху задвинули или заставили чемто. Вступишь тут в переговоры
Темно и невесело. Задохнешься еще, думаю. Но дышать легко. Вспомнил я тут, как старуха рассказывала мне, что в погребах для хранения вин обязательно вентиляция устраивается, да и раньше об этом слышал И точно будто откудато свежим воздухом потянуло. Значит, есть здесь какието отверстия. Куда же они выходят? На улицу, конечно. Но старуха рассказывала, что в подвале всегда должна быть ровная температура и поэтому затейливо и хитро эти ходы для воздуха устроены. Однако раз отдушины на улицу выходят, думаю, поищем их
Ясно, что отдушины в подвалах всегда под потолком делаются, а мне до потолка рукой не дотянуться. Сложил я дрова вдоль одной стены ступенькой, встал на них, ощупываю стену На словахто это просто получается Правильно говорится: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Ползаю я по стене, мгла кромешная, руками пыль обтираю Нашел одну отдушину. Отлично, думаю, поползем дальше. Сложил я на полу два полешка крестнакрест в том месте, где наверху отдушина, и дальше руками шарю. Обследовал одну стену нет больше в ней отдушин. Переложил дрова вдоль другой стены. Еще нашел отдушину. Устал, присел ненадолго, передохнул и вдоль третьей стены заползал Короче говоря, нашел три отдушины: в той стене, где дверь, никакого отверстия не оказалось.