Ревматизьм, знаете ли, вместо «здрасьте» сказал старичок, указывая на свою обувку. Тильки валенками и спасаюсь... та ще ентим. Он хитро подмигнул и щелкнул пальцами по шее. Потом спохватился и, протянув свою коричневую от солнца и тяжелой работы руку, поздоровался:
Здоровэньки булы, дывчаты, сказал он. Чи шукаете кого, чи кимнату найти хочите? Нынче многие на лето дачи шукают.
Мы сказали, что ищем Марфу, фамилии которой не знаем. К ней, дескать, отправился в гости наш родственник. Уехал и пропал. И ни слуху от него теперь, ни духу. Вот мы и волнуемся, доехал ли он до места или случилось что-нибудь по дороге.
А давно вы здесь живете? спросила я, желая выяснить, насколько хорошо старичок осведомлен о жителях поселка.
Та с самого нарожденьня, радостно ответил тот. И усе про усих знаю. Хочь про кого спытайте, усе пидскажу: про батькив, про братьив, про сэстэр, про дидов та бабусь...
Понятно, остановила я его словесный поток. Нам про дедов и бабусь не надо. Нам бы саму Марфу найти, а точнее, родственника, который у нее...
Родственника? переспросил старичок. А какий такий родственник? Идколэ?
Идколэ, это что? не поняла я.
Ну откуда? пояснил старичок.
Из Киева.
З Кыиву? - обрадовался дед. Так це ж друге дило. У Марфы у Кыиву родственников нэма. Так шо там и шукать нэ трэба.
У меня от огорчения вытянулось лицо, а старик радостно продолжал:
У Марфы уся родня туточки. Никто никуда не уезжал.
Старичок поскреб лысину, предварительно сняв с головы видавшую виды шляпу, и авторитетно заявил:
А можэ, вам Марта Подрига подойдэ? У ей дочка у Кыиву живэ, замужем там за инженером. А намедни ейный свекор, Светкин то исть, а Мартин сват, сначится, в гости приихал.
Мы радостно закивали головами. Нам с Лялькой было без разницы Марфой зовут эту родственницу Фириного
приятеля или Мартой. Возможно, Вероника Матвеевна что-нибудь напутала. Главное, что на горизонте замаячил какой-то родственник из Киева, и возможно, это как раз наш Фира и есть. Надо было как можно скорее найти эту Марту и все у нее узнать. Впрочем, меня несколько насторожило то, что старичок сказал только об одном человеке, приехавшем в гости, а не о двоих. Может, он просто был не очень в курсе дела, а может, это была совсем не та Марта или Марфа. И что нам тогда делать?
Мы спросили у старичка, который, кстати, назвался дедом Василем, а по батюшке Василичем, как нам найти эту самую Марту Подригу. И тот, обрадовавшись, что сумел разгадать нашу загадку, вызвался поехать вместе с нами и самолично показать ее дом.
Вы ее хату уже, поди, бачили, когда мимо ихалы, сказал старичок. Ладная хата, крепкая. И Марта хозяйка справная. Та шо мы стоим-то? Ихать надыть, сами усе и побачите.
Мы сели в машину: дед Василь впереди, рядом с Лялькой; я сзади, между спальными мешками и рюкзаками, и малой скоростью отправились в обратный путь. Однако ехать нам пришлось всего ничего. Уже через три дома дед Василь велел Ляльке свернуть к двухэтажному кирпичному особняку под зеленой крашеной крышей.
Это и есть дом Марты Подриги? спросила я, разглядывая затейливого медного петуха, «сидящего» на крыше.
Он самый. Только нэма их никого. Зранку ще запор висит. Видать куды-то поихалы.
«Вот те раз, расстроилась я. Ехали-ехали, наконец приехали, а на двери замок». А на дворе между тем был, уже вечер, и проводить вторую ночь в полевых условиях мне лично совершенно не улыбалось.
А может, соседи знают, куда хозяева уехали? спросила я.
Шо?
Я говорю, может, соседи знают, куда подевалась Марта вместе со своим родственником?
Можэ, и знають, согласился дед Василич, а можэ, и нет.
Мы выбрались из машины и через калитку вошли во двор. На двери дома действительно висел большой амбарный замок, а возле собачьей будки сидел черный с подпалинами кобель. Вернее, не сидел, а рвался с цепи, добросовестно исполняя свою собачью службу.
А что эта Марта одна живет? поинтересовалась я.
Одна-одинешенька, ответил Василич. И это в таких-то хоромах! В его интонациях прослеживалось явное неодобрение. А уж кто тильки к ней ни сватался, кто тильки замуж идти ни уговаривал, а она ни в какую. Вот ведь кака дурнэнька баба! А хата хороша!
Так, может, потому она и не хочет замуж, что женихам ее дом больше ее самой нравится? усмехнулась я. Сколько лет-то ей, вашей Марте?
Василич призадумался, производя в уме какие-то расчеты.
Она, кажись, уже писля войны народылася, наконец произнес он. Точно писля войны.
Какой?
Шо?
Какой войны, спрашиваю.
Как какой? удивился Василич. Отечественной. Да вы не сумлевайтесь, заверил он, Марта баба ще в соку, и ей сейчас замуж в самый раз. К тому ж куды ж она с такой хатой и без мужика, без хозяина то исть?
Василич раскудахтался, как старая курица. Видать, большой и добротный дом Марты Подриги не давал покоя не только большехолмским женихам, но и ему самому.
Кобель тем временем истошно лаял и рвался с цепи, демонстрируя образцовую собачью службу. Но особой злобы в его голосе не было, и лаял он больше для порядка. Когда же Василич, прикрикнув на кобеля, велел ему замолчать, тот и вовсе затих и, усевшись на задние лапы, стал с интересом разглядывать вновь пришедших.